Самвел Гаспаров: «Когда Джексон запел, это был самый счастливый момент в моей жизни»

0_54852_352a9bd4_LПосле трагического ухода Майкла Джексона 25 июня 2009 г. во всем мире короля поп-музыки стали чествовать и вспоминать как «своего». Не только как «родного» человека, гения, сыгравшего важную роль в судьбах сотен тысяч людей, повлиявшего на их духовное формирование и становление, но и как истинного посла музыки и танца, не единожды объехавшего со своим «учением» весь свет. Для России Майкл и вовсе фигура историческая — именно он, посетив Москву в 1993 г., открыл для нас мировую музыкальную поп-культуру с её высокопрофессиональными масштабными шоу, спецэффектами, живым звуком. Ту поп-культуру, королем которой он уже на тот момент был по праву признан повсеместно.

Мэтр советского приключенческого боевика Самвел Гаспаров («Ненависть», «Шестой», «Координаты смерти» и др.), благодаря которому Майкл Джексон впервые выступил в Москве в 1993 году, поделился своими воспоминаниями о работе с легендарным певцом.

«Имя Майкла Джексона и какие-то его песни я слышал еще в 70-е гг., но никогда его творчеством не увлекался. Когда был дальнобойщиком, слушал радио и грузинскую музыку. Совсем не знал классики, хотя моя мама была пианисткой — работала тапером в немом кино… Потом, уже во время учебы, мне понравились Джо Дассен, Шарль Азнавур, Том Джонс, Энгельберт Хампердинк. Но я и тогда знал, что есть Джексон, и что он — хороший певец.

Самвел Гаспаров
Самвел Гаспаров
В начале 90-х гг. я мечтал снять картину “Беги, брат, беги”. Американских кинематографистов заинтересовал сценарий к ней, и в 1992 г. я поехал в Румынию — там американцы арендовали базу. В процессе работы мы подружились с продюсером Чарльзом Крушоном и режиссером Гордоном Хеслером… Так совпало, что в Бухаресте должен был выступать Майкл Джексон, и как-то на студии один из ведущих режиссеров румынского кино Элизабет Бостан (режиссер популярной советско-румынской музыкальной сказки 70-х “Мама” с Людмилой Гурченко, Михаилом Боярским и Олегом Поповым – М.С.) познакомила меня с продюсером певца Марселем Аврамом. Они попросили меня помочь снять концерт Майкла, и я с радостью помог — давал советы, ничего особенного. Получил большое удовольствие. Само выступление меня буквально ошеломило, Джексон мне безумно понравился — он гений, правда. Меня ему тогда представили. Навсегда запомнил его холодную маленькую белую руку. На второй день знакомства с Аврамом, в застольной беседе я поделился с ним, что мне нужны деньги, чтобы запуститься с картиной в США. Американцы уже предлагали мне дом, контракт на 5 фильмов… “Ты мне нравишься. Хочешь, привезем Майкла в Москву? — предложил Аврам. — Ты организуешь концерт — вот и заработаешь”. Я подумал, что было бы здорово, но, клянусь, не верил, что это реально. Но вскоре Аврам прислал в Москву людей, сотрудников своей фирмы “Мама консертс энд Рау”, чтобы узнать, что представляет собой компания «Десса», которую я возглавлял. В моей команде были потрясающие ребята — Алексей Нагорный, Сергей Беликов, братья Евгений и Илья Бачурины, Дима Журкин. А “Десса” была одной из первых частных компаний, стремившихся заниматься кинематографом.

Так нежданно-негаданно все закрутилось. Заработок для меня отошел куда-то на второй план. Я был полон энтузиазма, у меня появилось дикое желание подарить людям этот праздник: ведь впервые в Россию должна была приехать звезда такого масштаба! Это был мой первый опыт в шоу-бизнесе, я тогда и представить не мог, что все будет так сложно и непредсказуемо. Я думал, что все “акулы” шоу-бизнеса встанут рядом, окажут нам помощь, но получилось наоборот — нам всячески препятствовали и ставили палки в колеса. С приезда делегации Аврама и вплоть до сентября 1993 г. мы с ребятами занимались подготовкой. И чувствовали, что все наши старания кто-то глушит. Даже начались звонки с угрозами… Атаковали СМИ: писали, что я — ликероводочный король, глава чеченской мафии, что организую концерт, чтобы продать на стадионе водку. Это был ужас! И про Джексона грязные вещи писали — что он педофил, что я не его везу, а его двойника, который выступит под фонограмму. Но, как ни странно, нас это еще больше заводило, мы для себя решили, что концерт должен состояться во что бы то ни стало. Работа шла. Мы всеми силами пытались достать то, что требовала команда певца. Например, черную кожаную мебель, 45 велосипедов, несколько компьютеров. Все поле стадиона “Лужники” нужно было покрыть фанерой, снять президентский люкс в “Метрополе” для Джексона с личной охраной (его охраняли моссадовцы, а помогали им мои знакомые каскадеры и спортсмены) и приближенными и номера для остальной команды в гостинице “Украина”, заказать автомобили… Еще до прилета Майкла я предчувствовал, что проиграю.

Отель Метрополь, где жил Майкл Джексон
Отель Метрополь, где жил Майкл Джексон
Мы встречали Джексона в “Шереметьево-2” (С.Гаспарова можно видеть рядом с Майклом у трапа самолета в док.фильме А.Салбиева “Майкл Джексон в Москве” — М.С.) и потом все 3 дня до концерта мы постоянно контактировали, но совместных фотографий с ним у меня нет. Почему? Помню такую картину: кажется, за день до концерта в коридоре стадиона я увидел огромную очередь из сотрудников американского посольства. У стены стоял Джексон, и все они поочередно подходили к нему фотографироваться — обнимали его, он вымученно улыбался. Я просто не хотел вставать в эту очередь. Хотя он ко мне очень хорошо относился, и можно было бы использовать другую возможность. Но я вообще этого не люблю. Думаю, Джексону понравилось именно то, что я не очень “дружил” с ним. Когда все липнут — это же невыносимо. Ну да, он великий человек, а я в сравнении с ним — никто, но что из этого? Не спать ночами? Его это интриговало, должно быть: почему он ведет себя не как все, по-другому?… Я, например, никогда не стремился сесть к нему поближе, заговорить лишний раз. Все больше общался с его продюсером, начальником охраны и врачом.

Вообще Майкл был неразговорчив, ничего не решал. На всех встречах он безучастно сидел в углу и слушал. В основном все переговоры шли с Аврамом. Меня это удивляло: как такой тихий парень своими песнями и танцами свел с ума весь мир? И меня в том числе — после концерта в Румынии я долго не мог прийти в себя. Так вот, когда я задавал Джексону какие-нибудь вопросы, он не отвечал — смотрел на Аврама, если это касалось концерта, или на начальника охраны, если это касалось прогулки по Москве, и только с их согласия говорил “да” или “нет”. Он был удивительно спокойным, медлительным и немного со странностями.

Как-то в час ночи попросил отвезти его куда-нибудь попробовать русского борща, и нам пришлось всей командой ехать в ресторан рядом с Даниловским монастырем. Там сервировали роскошный стол, но он поел только борщ и был очень доволен. Еще однажды во время прогулки по городу ему приглянулась форма капитана милиции, и он спросил, где у нас можно купить такую же. Мы пообщались с милиционером, который любезно пообещал подарить ему форму. И действительно — на утро привез ее в гостиницу, и Джексон был по-детски счастлив. Он по-детски всему радовался. У него была большая мечта встретить парад на Красной площади, стоя на Мавзолее. Но, как вы понимаете, это было невозможно. Однако мы пошли ему навстречу и устроили парад в Таманской дивизии в Алабино. Руководство нам помогло — сконструировали трибуну, где Майкл принимал парад, потом он и сам маршировал в строю, и его люди снимали это на камеру. Лицо его в тот день светилось от счастья. По сути, он был взрослым ребенком. У себя в номере, сидя на полу, играл в игрушки — машинки катал… (известно, что Майкл имел обыкновение собственноручно проверять, работают ли игрушки на батарейках, перед тем как отправлять их в приюты и детские дома — М.С.). Вы бы видели его, когда он общался с детьми! Он преображался, с удовольствием раздавал автографы. Когда мой хороший знакомый попросил меня пригласить Майкла в балетную школу, куда ходила его дочь, я сразу сказал — вряд ли: думал, что Джексон откажется, так как его дни были расписаны по часам — он смотрел город, ходил по магазинам, встречался с политиками (я на этих встречах не присутствовал) и деятелями культуры. Кстати, многие наши “звезды” просили меня познакомить их с Майклом, но я на это, как правило, не шел. Я через переводчика передал Майклу просьбу своего знакомого, и он тут же согласился. Отменил очередную поездку по городу, и мы отправились в балетную школу. Дети устроили ему огромный праздник, показывали свое мастерство, фотографировались с ним, и он был счастлив — казалось, не уезжал бы оттуда. А вот с Ельциным он так и не встретился — это все сплетни, — хотя и очень хотел.

В итоге наши “доброжелатели” сработали на отлично. Билеты на концерт расходились очень плохо. Фактически они были заблокированы в кассах: мы с ребятами подъезжали, спрашивали и слышали в ответ: “билетов нет”, “касса закрыта”, “кассир отошел”. И 15 сентября в день выступления стадион был почти пуст. Хотя билетов-то было полно — просто нельзя было их достать. С утра шел проливной дождь. При выходе из метро стояли какие-то люди, которые объявляли, что из-за дождя концерт отменяется, и зрители, не доходя до стадиона, возвращались в метро. Джексону в этот день предсказали, что он сломает позвоночник, если сегодня выйдет на сцену. Потом пришло сообщение, что команда Майкла привезла на стадион наркотики. По “Лужникам” бегали сотрудники МВД с собаками и искали их. Ничего не найдя, милиционеры удалилась, но сразу после их ухода появилось другое сообщение — что на стадионе заложена бомба! И они вернулись уже в поисках бомбы… Это было сумасшествие! У тех, кто нам мешал, это прекрасно получалось. Я понимал, что — все, конец. А в это время моссадовцы приволокли ко мне милиционера: он, как выяснилось, влез под лестницу, по которой Джексон должен был подняться на сцену, и хотел снять его скрытой камерой — репортаж для домашнего архива. Моссадовцы, крутые ребята, решили, что это убийца-террорист, скрутили его, разбили камеру и отобрали табельное оружие… Вы представляете, в каком я был состоянии?! Не одно — так другое!..

Итак, шел ливень, в ожидании стояло 50-60 зрителей под зонтиками. Ни о каком концерте речи уже в принципе не шло. И вот была такая мертвая пауза… Я сидел в своем кабинете вместе с ребятами и директором люберецкого банка, моим другом, Александром Нефедовым, который нам помогал. Нервы были на пределе. Все сорвалось, я проиграл. На те деньги, что у нас были до этого, мы могли бы хотя бы короткометражку снять, но и их мы потеряли. А мы так мечтали снимать кино: повторюсь, “Десса” была первой частной кинокомпанией в стране. Это сейчас каждый второй, у кого есть деньги, открывает киностудию… И тогда ко мне подошел один из моих сотрудников и сказал, что за дверью стоит пожилая женщина и просит ее принять. Я был в шоке, в прострации некой, и мне было все равно, кого принимать, и я пригласил ее к себе. Она вошла — вся мокрая от дождя, со слезами на глазах и с огромным рисунком. Это был рисунок ее дочери, на котором был изображен Майкл Джексон. Больше он был похож на Че Гевару или Льва Толстого. Женщина рассказала мне страшную историю: что дочери ее 12 лет, что от рождения она практически слепая, видит только один глаз, и то — 4%. И она просила меня пойти к Джексону и взять автограф для полуслепой дочери. Наверное, Бог послал мне эту женщину с рисунком… Я пошел с ним к Майклу. Тогда я, клянусь, уже не думал о пропавшем концерте и о том, что мы проиграли, я думал: “А вдруг этот ребенок, увидев автограф Джексона, от самого желания его увидеть, прозреет?!” Ведь чего в жизни не бывает?

Марсель Аврам
Марсель Аврам
Когда я вошел в офис Джексона, где помимо него (Майкл сидел в сценическом костюме, не двигаясь, сложив руки на коленях) находились врач, Марсель Аврам и главный телохранитель, они удивились моему появлению с этой картиной. Они не могли понять, что это такое. Я через переводчика им все объяснил. Марсель Аврам взорвался: “Ты сумасшедший! Ты потерял столько денег! Вы проделали огромную работу — и все зря! Тебе что больше делать нечего?!” И тогда я выдал ему свою тираду: “Да я проиграл, но мне нужен этот автограф! Вдруг этот ребенок станет зрячим?! Считайте, что все, что я проиграл, я заплатил за этот автограф!” Джексон слушал нас и вдруг обратился к Авраму: “Я не знал, что мой автограф так дорого стоит! Я буду петь, но при условии, что будет народ — я не могу петь перед пустым стадионом. И нужно много полотенец, чтобы вытирали сцену”. И расписался на картине. Не стоит и рассказывать, как меня встретила та пожилая женщина…

Не помню, как я дошел до директора стадиона Владимира Алешина с просьбой о помощи. И он, за что я ему очень благодарен, дал команду открыть все ворота “Лужников”. Вся безбилетная публика, собравшаяся возле стадиона — ее, к нашему счастью, было немало — повалила внутрь. А мои ребята с одним из сотрудников МВД, тем временем, нашли какой-то магазин-киоск с полотенцами, взломали его (был вечер, и все уже было закрыто) и взяли 2 тюка вафельных полотенец. Милиционер остался охранять киоск от воров, владельцам написали расписку с объяснениями.

Сегодня, спустя столько лет, трудно передать мое тогдашнее состояние. Все завертелось, когда мы уже опустили руки… И вот Джексон пошел на сцену. Он должен был пройти коридор и подняться по лестнице (той самой, под которой устроил засаду незадачливый милиционер). Рядом с Майклом шел телохранитель — помогал ему, поддерживал, и шли они ну очень медленно, Джексон — опустив голову, поразительно спокойный. Я подумал: “Господи, как он идет?” — мне казалось, что он идет целую вечность… Он выпрыгнул из люка в сцене в клубах дыма и застыл. Ливень, народ замер…»

Позволим себе прервать рассказ Самвела Владимировича и привести воспоминания об этом эпизоде рядового зрителя — Максима Кононенко (Mr.Parker):

«…Я в это время стоял в первом ряду партера. Стоял уже несколько часов. Мокрый до последней нитки трусов, офигевший совершенно от музыки “Битлз”, которую крутили на пустой сцене. И вот на сцену выходят огромные негры (реально огромные, как дом) с вафельными полотенцами и начинают вытирать сцену. Вытирают двадцать минут, сорок. Из рядов раздается: ЧЕ ТЫ ТРЕШЬ?! ЧЕ ТЫ ТРЕШЬ?!? ЭТО ЖЕ РОССИЯ!!!

И никто не верит в то, что концерт состоится. Все УВЕРЕНЫ в том, что это очередной грандиозный обман.

И вот раздается тревожная музыка, на огромных экранах по краям сцены показывают, как Джексон идет по каким-то коридорам. С таким очень решительным лицом. А потом что-то взрывается, и из дыры в сцене прямо передо мной (буквально метрах в пяти) выстреливается человек в золотом костюме и неподвижно замирает на сцене.

И тишина. “Кукла!” — кричит кто-то рядом со мной.

А потом мы видим, что у куклы изо рта идет пар. И начинается Jam, Джексон срывается с места и начинает танцевать.

Я вот сейчас пишу это, а у меня реально слезы на глазах. Настолько это было круто. И настолько это не описать. И весь почти двухчасовой концерт пролетел как будто за несколько секунд…» (экспрессивные нецензурные выражения опущены – М.С.).

«Он, наверное, как-то специально сохранял энергию, а потом выплескивал ее всю на зрителей… Майкл взорвался в танце, как гром в небе, — подтверждает слова Кононенко Самвел Владимирович. — Вслед за ним взорвались сотни динамиков, взорвался весь стадион. Ничего подобного я в жизни не видел. От счастья у меня потекли слезы. Ко мне подошел мой друг и протянул мне бутылку водки. Я вначале даже не почувствовал, что это водка, мне казалось, что я пью холодную воду. Я допил бутылку, сел в машину и поехал домой. На стадионе оставаться я больше не мог, настолько был выжат. Как доехал до дома — не помню. Моя супруга в тот вечер сказала мне: “Ты выиграл, ведь концерт идет! Ты свою работу выполнил честно. А на деньги — плевать! Если будет нужно, то продадим машины и дом и расплатимся с долгами. Главное — ты победил! Он поет, и люди его слышат!”

Никакой прибыли концерт, конечно, не принес. На следующий день мы встретились с Аврамом, и он попросил оплатить им только перелет: Джексон свой гонорар — более $400 тыс. — не потребовал. Это был широкий и благородный жест. Наверное, все они поняли, что мне просто-напросто не дали хорошо сделать свое дело.

Мы проводили их в аэропорт, попрощались. Больше я ни Майкла, ни Аврама не видел. В 1996 г., когда Джексон второй раз приехал в Москву с концертом, меня не было в городе, а то я, может, и съездил бы к нему.

А тогда, в 1993 г., это был поворотный момент в моей судьбе. Я на время как-то потерял себя. Ни о какой Америке я больше и не мечтал, “Десса” перестала существовать. И ребята мои разбежались, я их, правда, и не держал… Обидно, ведь все могло быть иначе. Чего добились мои тогдашние враги? Ничего. Ведь концерт состоялся.

Вот сейчас началось: “Джексон-Джексон!” Пора оставить его в покое! Его убили, просто убили — отняли все дорогое, что у него было, лишили детства и нормальной жизни. Он вообще человек страшной судьбы. Глубоко несчастный. В 4-5 лет его бросили в котел шоу-бизнеса, и он уже никогда себе не подчинялся. Рядом всегда были люди, которые сдували с него пылинки, вокруг крутились огромные деньги. Другие дети играли, гуляли, воровали яблоки у соседей, получали от сверстников — у него ничего этого не было. У него был лимузин, телохранители, деньги. По собственному опыту, — всю жизнь стремишься к тому, чего не хватало, когда был маленьким, наверстываешь упущенное. Наверное, так и у него было — он хотел пережить детство, будучи взрослым. Это несчастье, конечно. Не верю я во все грязные сплетни, которые о нем ходили и ходят, — хоть убей! Это человек, который поднялся на сцену из-за слепой девочки, преодолев страх (зная, что может поскользнуться и сломать позвоночник), и выдал полную программу!..

Ушел гений. Это, конечно, многократно усилило печаль… Но личной трагедией его смерть для меня не стала. Майкл — потрясающий человек, но, образно говоря, он — соседский ребенок, он не из моей семьи. Мне ближе была кончина Олега Янковского, Саши Абдулова, Лени Филатова, операторов Саши Егорова и Паши Лебешева… Освещение смерти Джексона в СМИ вызывает у меня исключительно негативную реакцию, даже отторжение: все эти новости о похоронах и их отмене, вскрытии — ужасно было все это слышать! Устроили какой-то балаган… Это очень больно, что мы из всего делаем шоу! Все сплетничают, как на кухне одесской коммуналки…

Не сомневаюсь, что Джексон останется в истории на сотни лет. The Beatles, Элвис, Майкл Джексон — вот он ряд…»

Материал подготовлен М.Сергеевской
Статья впервые размещена на сайте myjackson.ru

6 мыслей о “Самвел Гаспаров: «Когда Джексон запел, это был самый счастливый момент в моей жизни»

  • 16.04.2014 в 11:43
    Постоянная ссылка

    Очень люблю эту статью. Есть в ней что-то особенное, трогательное, личное, искреннее. Я понимаю, что такое впечатление всегда остается после статей с воспоминаниями, но даже в этом случае, статья Гаспарова уникальна. В событиях 1993 года в Москве есть какая-то неподдельная самоотверженность, что-то героическое. Я очень рада что подробности организации этого концерта стали известны нам, пусть даже и спустя почти 20 лет после события. Хочется заочно поблагодарить автора статьи и самого господина Гаспарова за этот удивительный рассказ.

    • 16.04.2014 в 19:29
      Постоянная ссылка

      Да, главный герой там был Майкл — не только стойко и вежливо вынес весь этот дурдом, но еще и денег не взял, и потом второй раз поехал.

  • 16.04.2014 в 18:35
    Постоянная ссылка

    «офигевший совершенно от музыки «Битлз»
    О да!… С тех пор с трудом выношу «Битлз»)))) Это ожидание действительно продолжалось не один час, но оно того стоило! : -)))))

  • 19.04.2014 в 11:58
    Постоянная ссылка

    Забавно: «Навсегда запомнил его холодную маленькую белую руку.» МАЛЕНЬКУЮ руку?)))) Или не пожимал руки или был в это время в обмороке и ничего не запомнил)))

  • 30.01.2017 в 20:21
    Постоянная ссылка

    Повезло людям без билетов) Счастлива за вас! Надеюсь, вы все сейчас живы и здоровы. Вам был дан шанс 1 на 1000000 и вы правильно его использовали. Помните о нашем кумире и передавайте эти память и ощущения своим детям.

  • 02.04.2019 в 06:02
    Постоянная ссылка

    Да.. Такое мог сделать только он, выйти петь из-за рисунка ребенка. Вот, что для него значили дети. И в своих беседах со Шмули Ботичем в 2001 году от сказал: «Мне говорили, что русские совершенно непробиваемые. Но я увидел, что они очень эмоциональные. И поклонники из России и Германии самые верные. Они могут часами стоять под ливнем, чтобы увидеть меня. Это дорого очень». Действительно сложная и тяжелая судьба- ничего не решать, быть под постоянным контролем, а в 2009- м быть вынужденным готовиться к сумасшедшему туру, тогда когда он просто хотел спокойной жизни со своими детьми. Бесконечно жаль, что деньги для многих важнее человека. Человека, который мог еще много подарить миру теплоты, любви и прекрасной музыки.

Обсуждение закрыто.