Низшая точка: Майкл на реабилитации в 1993 году

12 ноября 1993 года Майкл сообщил, что отменяет оставшиеся концерты тура Dangerous в связи с тем, что ему требуется лечение от лекарственной зависимости. Артист объяснил, что болеутоляющие, прописанные ему после операции на коже головы, вызвали привыкание организма. Несомненно, сопровождавшая его в турах бессонница, а также разразившийся тогда мировой скандал вокруг обвинений Джорди Чандлера только усугубили состояние Майкла.

Дав последний концерт в Мехико, Майкл улетел из страны под покровом ночи. Его местонахождение во время лечения было неизвестно, и прессе оставалось лишь делать предположения. Нелепые слухи о Джексоне несколько месяцев являлись главной темой новостей…

О периоде реабилитации Майкла до сих пор известно очень мало. Статья Роберта Макгиббона, написанная со слов охранника Майкла, Стивена Тарлинга, является практически единственным свидетельством о том, что происходило с Майклом в те дни.

Низшая точка

"Портрет Человека" (рисунок Kelley-Michelle)
«Портрет Человека»
(рисунок Kelley-Michelle)
Холодный ноябрь и уже почти час ночи. На взлетно-посадочной полосе аэропорта Лутон пустынно. Только что приземлившийся частный самолет подрулил к укромному месту возле заграждения. Два арендованных микроавтобуса с окнами, затянутыми белыми занавесками, подъехали к хвостовой части, где уже был спущен узкий трап. Водителем первого автобуса был охранник Стив Тарлинг — его задачей было вывести Майкла Джексона из самолета как можно более быстро и незаметно. Таможенные и иммиграционные офицеры поднялись на борт самолета для проверки документов, и Стив двинулся внутрь. Никто не предупредил его, что вид Майкла Джексона будет настолько шокирующим. Тарлинг вспоминает:

«Он сидел один и, казалось, спал. Его ноги были укутаны красным пледом, а на глаза была надвинута черная шляпа. Он был одет в черную рубашку с большим красным воротником и просторный черный кардиган с поясом вокруг талии. На ногах были потрепанные черные мокасины.

Элизабет Тейлор, ее муж Ларри Фортенски и личный врач Джексона Дэвид Форкаст попытались его разбудить. Тейлор встряхнула его, чтобы он проснулся, и сказала: “Майкл, пора выходить”. Но он был в полной отключке, до такой степени накачанный лекарствами, что выглядел как зомби. Он выглядел абсолютно пропащим человеком.

Когда он поднял шляпу, я впервые увидел его лицо и был шокирован. В моем воображении существовал образ Майкла Джексона, блестящего артиста, но тот человек, которого я увидел, не имел с ним ничего общего — он выглядел ужасно. Он был полностью загримирован, неряшливо накрашенный красной губной помадой и подводкой для глаз, с лицом белым, как у клоуна. Он был похож на трансвестита, который сделал макияж пару недель назад. Больше всего меня поразил кончик его носа — он был черным. Все лицо было белым, а кончик носа был черным, словно покрытый струпом от какой-то болезни.

Я хотел вывести Джексона немедленно, потому что чем дольше мы оставались там, тем меньше у нас было шансов уехать незаметно. В самолете образовалось целое столпотворение: служба безопасности и служащие аэропорта, которые проверяли багаж, — но Джексона все это совершенно не трогало.

У Тейлор было две собачки, она хотела взять их с собой. Это оказалось невозможно, потому что был введен карантин, но она все равно просила меня пронести их хитростью. Я отказал ей, тогда она сказала Ларри, чтобы он оставался с ними в самолете. Было видно: Ларри раздражало то, что им помыкали, в то время как все внимание было отдано Джексону.

Первоначальный план Ларри и Лиз состоял в том, что они оба останутся в самолете и сразу же полетят в Швейцарию, чтобы сбить со следа прессу. Однако вместо этого Лиз решила сопровождать Джексона в клинику. Но когда Джексон попытался встать, у него подкосились ноги, и мне пришлось его поднимать. Было похоже, будто он выпил пару бутылок скотча: он совершенно не контролировал свое тело и потерял координацию. Это было печальное зрелище. Я держал его, а кто-то обернул его плечи пледом и закрыл его лицо шляпой.

Я вынес его как бревно. Он был очень высоким и навалился мне на плечо. Спускаться по узким ступенькам было страшно неудобно, внизу была бетонная площадка, и я думал: “Боже, если я оступлюсь, он попадет в больницу уже по другой причине — не из-за своей зависимости!”»

Когда Стив уложил Джексона в первый из фургонов, был проделан ловкий фокус: во втором фургоне прятался двойник, одетый точно в такую же одежду. Когда певца доставили в машину, двойник проскользнул обратно в самолет и упал на его сидение, притворившись спящим. Трюк сработал: никто из проверявших документы не понял, что Джексона уже нет в самолете. Все выглядело так, будто он и Фортенски ждут, когда вернется Элизабет, чтобы затем лететь в Швейцарию, и что остановка в аэропорту Лутон была вызвана только необходимостью заправиться горючим.

Психотерапевт Бичи Колкауф уже ждал в первом микроавтобусе. Он начал спрашивать, знает ли Джексон, почему здесь находится, и понимает ли, что у него серьезная проблема. Бичи начал объяснять, как будет проходить лечение.

«Бичи говорил о правилах, которым должен будет подчиняться Джексон, — вспоминает Стив Тарлинг. — Он сказал, что тот должен будет сам заправлять свою кровать, стирать одежду и полностью обслуживать себя самостоятельно. Джексон что-то мычал в ответ и все время повторял, что хочет воспользоваться телефоном, на что Бичи ответил, что это не позволяется. Он сказал Джексону, что телефонные звонки надо будет заслужить».

Тогда Джексон вдруг произнес очень спокойно и связно: «Простите, не могли бы вы развернуть автобус и отвезти меня обратно? Если я не смогу пользоваться телефоном, я отказываюсь от всей этой затеи». Это дало всем понять, что он не был таким уж беспомощным идиотом. Бичи пошел на компромисс и сказал, что позволит ему сделать два звонка.

Тейлор тоже была в автобусе. Она рассердилась, когда поняла, что Стив изменил план. Днем раньше он выяснял насчет клиники Чартер-Найтингейл в Мэрилебоне (в Центральном Лондоне), но оказалось, что вокруг этой клиники отираются фотографы. Стив понял, что этот выбор был слишком рискованным, и вместо этого оборудовал место в Хертфордшире, в доме стоимостью 2 миллиона, который принадлежал Джону Рейду, менеджеру Элтона Джона.

«Тейлор была разгневана, — вспоминает Стив. — Она выругалась и начала выяснять, кто вообще меня нанял. Когда мы выехали на перекресток с круговым движением, она истерически вскрикнула — очевидно, маневр не пошел на пользу ее больной спине.

Когда я подъехал к дому, охранник открыл дверь и Джексон выпал из машины. Он вывалился словно труп. Слава богу, мы успели подхватить его до того, как он упал на землю, и внесли внутрь. Он был совершенно безвольным и ни на что не реагировал.

Мы положили его на диван в гостиной, обложили подушками, потом надели на него шляпу. Я сложил его руки на груди. Если бы кто-то вошел туда, то наверняка подумал бы, что он мертв. Его лицо было белым, он лежал абсолютно неподвижно и было похоже, что он едва дышит. Безумная картина. Перед тем, как Джексон приземлился, Бичи страшно волновался: он говорил, что если лечение не будет успешным, его карьере конец, а если оно удастся, то он будет обеспечен на всю оставшуюся жизнь. Пока мы ждали самолет, он дрожал от страха. И вот, когда Бичи вошел в дом, я крикнул: “Можете больше не волноваться, он умер”. Дурацкая получилась шутка, но ситуация была просто нереальной».

В течение часа Тейлор настояла, чтобы Джексона доставили в клинику. Она считала, что в больничной обстановке лечение будет более успешным, и доктора соглашались с этим. Тейлор вернулась в самолет и улетела в Швейцарию, в то время как другие отвлекающие прессу истории были напечатаны в Европе и Америке. Некоторые газеты сообщали, что Майкл находится в клинике во французских Альпах.

Стив придумал, как проще будет доставить Джексона в клинику. Он приехал туда около 5 утра, когда фотографы еще спали в своих машинах, подъехал к заднему крыльцу и отвел Джексона на верхний этаж, куда не было доступа посторонним. Но певец заперся в своей палате и отказывался выходить.

«Он включил у себя радио, — вспоминает Стив. — Здание казалось пустым и неуютным — я знал, что он не станет долго с этим мириться, и оказался прав. Я оставил на страже одного из охранников Элизабет Тейлор и пошел вместе со смотрителем проверить первый этаж. Когда мы спускались по лестнице, нам позвонил администратор: “Скорее сюда! Майкл Джексон пытается сбежать!”

Как оказалось, пока охранник прилег отдохнуть, Джексон покинул свою палату и заскочил в лифт. Он нажал кнопку “1”, думая, что это выход, но английская нумерация этажей отличается от американской. Джексон бродил по этажу, вежливо спрашивая пациентов: “Как отсюда выйти?” Мне стало очень жаль его: он на самом деле намеревался вырваться и готов был отправиться на улицы Лондона в жуткий мороз. Половина мировой прессы охотилась за этим человеком, и вот он чуть было не попал им прямо в лапы. Представляете, что было бы, удайся ему побег?

Я велел помощнику охранять задний выход, а сам бросился на первый этаж. Джексон к тому моменту был уже явно раздосадован. Он хлопал рукой по стене и говорил своим высоким голосом: “Я хочу выбраться отсюда, мне здесь не нравится”. Мы с медсестрой отвели его в лифт. Я держал его, и он начал успокаиваться. Позже, в то первое утро, Джексон согласился встретиться с некоторыми бывшими наркоманами. Медсестрам было велено осмотреть его вещи на предмет препаратов. Первый сеанс терапии длился около трех часов, но в основном все время ушло на объяснение правил. Мне стало очень неловко, когда они начали осматривать его личные вещи. У него был старая желтая сумка с диктофоном и дневниками внутри. Медсестры опустошили ее и нашли 13 пузырьков с лекарствами, которые конфисковали.

Бичи попросил каждого представиться и рассказать, какие у него проблемы. Джексон был очень дружелюбен со мной, потому что знал, что я не обязан был там находиться. Он улыбнулся мне, когда я сказал свою речь, — это было мило с его стороны. Сам он не хотел говорить, но Бичи сказал, что он ДОЛЖЕН. В конце концов он сказал очень тихо: “Привет, я Майкл, и я зависим от лекарств”».

Между тем репортеры окружили клинику, и было решено перевезти Джексона обратно в дом Джона Рейда для продолжения лечения. Многое нужно было перевезти вместе с ним. Его персонал был замаскирован под пациентов, и в течение всего дня они уходили через парадный вход пешком или отъезжали на такси. Примерно в миле от клиники их подбирали машины.

Джексон покинул госпиталь в полночь. Стив нарядил его в мешковатый спортивный костюм, длинное пальто, шапку и шарф. Джексон прошел по подземному переходу в здание по соседству и ждал в подвале сигнала к выходу по рации.

«Джексон был абсолютно невозмутим. Он дождался моего сигнала, потом сел в машину, и мы поехали. Ему понравился маскировочный костюм, но он отказался сменить обувь. Это было крайне легкомысленно, потому что мокасины выдавали его. Он прошел к машине на цыпочках, прямо как Майкл Джексон. Если бы кто-нибудь взглянул на него в тот момент, то неприменно догадался бы — но никто не посмотрел, а через секунду мы уже скрылись из виду».

С лекарств на печенье

Вынужденная поездка Майкла Джексона в Англию для борьбы с зависимостью от обезболивающих в 1993 году была покрыта тайной. Мировая пресса яростно охотилась за информацией о том, где он находился. Стив Тарлинг тайно доставил артиста в Великобританию и проработал его охранником в течение десяти дней, но только теперь рассказывает об этом эпизоде.

Когда Майкл Джексон начал избавляться от пристрастия к обезболивающим и снотворным, бессонные ночи сводили его с ума. Ночь за ночью он не мог заснуть без привычных препаратов, поэтому коротал время, пытаясь найти себе развлечение в доме Джона Рейда, где под руководством Бичи Колкауфа проходило его тайное лечение. Стиву Тарлингу пришлось слушать меланхоличное пение Джексона. Часто Джексон спускался вниз, чтобы поболтать.

«В первые дни ему было очень тяжело, он вообще не мог спать, настолько привык к снотворным… Можно было слышать, как он поет в 4 утра. У него был портативный диктофон, который он использовал, чтобы записывать песни. Казалось, что он все время записывает новый материал, песни были грустными и медленными… Наверное, они отражали его душевное состояние.

Он также часами говорил по телефону. Это была единственная роскошь, на которой он настаивал. Он висел на телефоне по два часа кряду и звонил по всему миру. Еще он спускался вниз, чтобы поговорить со мной и моим коллегой, Энди. Казалось, он был обеспокоен тем, что и мы тоже не спали. Иногда мы вместе выходили на прогулки.

Однажды он спустился на чашку чая. Как нам показалось, он ждал, что мы приготовим ему чай. Но мы сказали: “Извини, Майкл, ты должен сделать это сам. Так положено по программе лечения”. Это была правда: Бичи проинструктировал всех, чтобы каждый заботился о себе сам, и никаких исключений для звезд. Было необычно смотреть, как Майкл заваривал себе чай. Для него это было непростое дело… Видно было, что он к этому непривычен. Чай, который он приготовил, выглядел отвратительно: он был очень слабым, цвета куриного бульона, к тому же Майкл набухал в него 5 или 6 кусков сахара… Еще Джексону захотелось овсяного печенья, и он съел 6 или 7 штук, обмакивая их в чай. Он, кажется, был совсем не против сам заварить себе чай — порой он казался совершенно обычным человеком. К тому же у него было прекрасное чувство юмора: он называл Бичи “безумным профессором”.

Энди упомянул знаменитую лунную походку… Мы все пытались ее повторить, но получалась фигня, а Джексон хихикал и говорил, что нормально. Потом он сказал: “Ладно, ребята, я пойду спать”. С этими словами он развернулся и выскользнул из кухни идеальной лунной походкой. При этом он продолжал хихикать и держать чашку с чаем в руке. Это выглядело восхитительно, и видно было, что ему самому этот номер доставил удовольствие».

Вкусы Джексона в еде удивили Стива. Певец ел в большой кухне вместе с Бичи и бывшими пациентами. «Все думают, что Джексон был строгим вегетарианцем, но на самом деле он любил курицу… Он не ел только темное мясо. Вообще же он ест очень мало, обычно лишь ковыряется в тарелке».

В рамках терапии Джексону велено было не пользоваться макияжем. Сначала он отказался его смывать, сказав, что в нем чувствует себя комфортнее, но со временем он перестал размалевываться. Стив говорит: «Джексон на самом деле выглядит намного лучше без грима, более естественно. Раньше он приклеивал длинные ресницы и белил лицо, что делало его смешным. Иногда прилеплял пластырь на нос. Но потом он почувствовал себя увереннее, почувствовал, что с нами ему незачем прятаться за гримом. Он также перестал все время носить шляпу. Поначалу он снимал ее разве что когда ложился спать. Потом он стал оставлять ее на перилах и надевал только тогда, когда спускался вниз. А потом она осталась там лежать насовсем».

Постепенно Джексон начал общаться с обитателями дома, пылесосить свою комнату и заправлять постель. В свободное от психотерапии время он любил смотреть фильмы в небольшом флигеле, который Рейд превратил в игровой и тренажерный зал. Он любил фильм «Что случилось с Бэби Джейн?» и посмотрел его три раза, также ему нравились «Дядюшка Бак» и Джон Кэнди.

«Больше всего он хотел, чтобы все посмотрели его любимый фильм “Унесенные ветром”. Меня послали раздобыть этот фильм. Я объехал все вокруг, но его нигде не было, и самое близкое, что мне удалось найти, это “На съемках Унесенных Ветром”. Я думал, он будет недоволен из-за того, что я вернулся без фильма, но он вместо этого сказал: “Ничего, спасибо, что попытался”. У него были очень хорошие манеры. Он также смотрел телевизор, но это регулировалось правилами, и он не имел доступа к новостям». Стив смеялся, когда пришла сводка новостей, в которой говорилось, что Джексон находился в той самой клинике, откуда они уехали.

«Однажды он опустился на колени и стал играть на пианино во флигеле. Он сыграл несколько нот, затем начал петь. Это была песня о любви, и она звучала очень хорошо. Он сочинил ее прямо передо мной. Наблюдать это было удивительно — ему потребовалось для этого всего 6 минут. Когда он встал, я спросил: “Ты ее только что придумал?” Он сказал: “Да, но я ее уже забыл”. Потом он стал искать, чем бы еще заняться. Я подумал: “Какие бы у него ни были проблемы, этот парень абсолютный гений!“»

Преображение Майкла

В Великобритании охранник Стив Тарлинг стал свидетелем удивительного преображения Майкла Джексона. В течение всего нескольких дней тот превратился из заблудшей души в счастливого человека, вновь способного полноценно общаться.

«Вначале он был замкнутым и нервным, почти не разговаривал. Он пребывал в своем собственном мире. Но постепенно, по мере отвыкания от лекарств, он начал выходить из своей скорлупы — он стал чувствовать себя увереннее и комфортнее с людьми. Он начал чаще смеяться и больше разговаривать. Перед началом лечения он был в таком состоянии, что его не беспокоили. Но потом с ним можно было вести беседы.

Джексон на самом деле образованный и умный человек. Он интересовался нашей королевской семьей и задавал много вопросов о ней, рассказывал, как сильно любит Принцессу Диану. О нем часто говорили, что он якобы не мог смотреть людям в глаза, но когда лечение начало помогать ему, такой проблемы вовсе не возникало.

У него невероятно яркие глаза. Они напоминали мне глаза олененка Бемби — такие большие и невинные. Он никогда не избегал зрительного контакта, разговаривая со мной. Перемена в нем произошла удивительная — огромное улучшение. Он начал лучше спать и часто спускался на завтрак последним. Все завтракали вместе между 8:30 и 9:00. К концу своего пребывания там Джексон, бывало, спускался в 9:45, вдоволь повалявшись в постели.

Кроме того, он стал больше есть. Поначалу он едва притрагивался к еде, а потом стал есть хорошо и заметно прибавил в весе. Он выглядел намного радостнее, и его уверенность начала крепнуть во всех отношениях.

Бичи Колкауф и Дэвид Форкаст сделали потрясающее дело и заслужили похвалу. Обстоятельства были крайне стрессовыми. У Джексона были серьезные проблемы, и вдобавок на него охотился весь мир».

Когда состояние Джексона улучшилось, Стив смог вывезти его на денек для смены обстановки. Они тайно уехали за город, в дом друзей, где Джексон играл в компьютерные игры с маленьким сыном приятеля Стива. «Это был изумительный дом — очень богатый, — вспоминает Стив. — Но Джексона этим не удивишь: ему интереснее были автомобильные гонки на игровых автоматах с ребенком.

Я знал о выдвинутых против Джексона обвинениях, но они вдвоем выглядели как маленькие дети — все было абсолютно невинно. Джексон все время проигрывал… Всякий раз, когда он совершал ошибку, он вскрикивал: “Jesus Christmas!” За исключением этого он никогда не ругался, всегда был тактичен и вежлив…»

В конце первой недели звезде позвонили его деловые советники в панике. Они беспокоились, что общественное мнение поворачивается против него, потому что все думали, будто он скрывается от обвинений, выдвинутых Джорди Чандлером. Они настаивали на том, чтобы снять Джексона на видео во время лечения в доказательство того, что он действительно болен и нуждается в терапии.

«Они были очень встревожены, они были в панике. Они начали звонить в дом и всех донимать… Но моя роль заключалась в том, чтобы вместе с охранником Элизабет Тейлор присматривать за Джексоном. Лиз хотела полностью оградить его от его людей и дать ему шанс восстановиться. Началась настоящая неразбериха, когда на десятый день его люди прилетели и захотели перевезти его в другой дом. Телохранитель Лиз был против этого и даже предложил спрятать Джексона в шкафу, когда они придут. Представье себе этот фарс: прятать его от его собственных людей! В конце концов мне сказали, что они берут ситуацию под контроль.

Меня уверили, что мне за все заплатят. Мне доверили эту работу, и я бросил все, чтобы ее выполнить. Взамен я ожидал, что они сдержат свое слово относильно денег. Потом я много раз пытался получить свои деньги, но в ответ слышал отговорки, либо меня просто игнорировали. Я круглосуточно был при Майкле и оплачивал работу людей из своего кармана. И что я получил? Ничего. У Джексона миллионы, а я остался ни с чем. Сомневаюсь, что это его вина, — не думаю, что он что-либо смыслил в бизнесе. Но люди в его окружении должны понимать…»

***

Некоторые наблюдения Тарлинга, изложенные в этой статье, кажутся наивными, надуманными и где-то основанными на предрассудках, но другой точки зрения на те события никем просто не было озвучено. Сам Майкл никогда не распространялся о своем лечении, справедливо считая это личным делом. Его близкий друг, Фрэнк Касио, в своей книге лишь кратко вспоминает тот период:

«Первое время Майкл находился в реабилитационной клинике в Лондоне. Я и члены моей семьи каждый день часами говорили с ним по телефону, передавая трубку из рук в руки, чтобы ему не было одиноко. Дошло до того, что мы провели “правительственную линию”, как мы ее называли, специально для Майкла. К первой линии был подключен домашний телефон, ко второй – факс, а третья предназначалась Майклу. Он жаловался на то, как с ним обращается персонал клиники — она, по его словам, была очень похожа на психиатрическую больницу, а он прекрасно понимал, что не сошел с ума.

Однажды его терпение лопнуло, и он удрал из больницы. Кто-то из персонала выследил его и привел обратно. В конце концов вмешался Элтон Джон, который обеспечил переезд Майкла в другую клинику – она была расположена в частном особняке за пределами Лондона и гораздо больше подходила Майклу.

Вскоре после переезда Майкл попросил нас приехать навестить его в клинике. Начинались каникулы в честь Дня благодарения, так что родители дали добро и Уэйн отвез нас с Эдди в Лондон на четыре-пять дней.

Эта клиника размещалась в уютном, комфортабельном, по-домашнему теплом загородном особняке, где имелись даже камины. Майкл был по-настоящему счастлив увидеть знакомые лица. Он провел экскурсию по дому, познакомив нас со своими новыми друзьями и рассказав, в чем заключаются его каждодневные обязанности – как ребенок, показывающий свою школу. Если задуматься, это, наверное, было самое близкое к учебе в школе, что Майклу когда-либо приходилось испытать. У пациентов клиники было расписание на каждый день: они играли, читали, смотрели кино, мастерили поделки. Майкл гордился своими произведениями: он показал нам динозавра, которого сделал из бумаги, и при этом сиял, как маленький ребенок».

Психотерапевт Бичи Колкауф, бывший лечащим врачом Майкла, вскользь упомянул свой опыт работы с ним два года спустя:

«Однажды я взял Майкла Джексона в закусочную Kentucky Fried Chicken в районе Стефердс-Буш, так как ему хотелось чего-то совсем обыкновенного. Удивительно, но никто не обратил на него внимания – никто просто не ожидал увидеть человека его статуса в таком месте. Это доставило ему настоящее удовольствие.

Когда я начинал работать с Майклом, меня слегка пугало его окружение. Это была целая организация. Но как только я прорвался через них и познакомился с самим Майклом, все наладилось. Он, в конечном счете, был для меня обычным человеком. Он отозвался на терапию просто чудесно. Мы провели вместе 31 день и прошли через весь процесс вдвоем. Мы добились замечательных успехов. Только посмотрите на него: он в порядке, выпустил новый альбом, хорошо выглядит, женился… Он чрезвычайно талантлив и просто милейший, милейший человек».

В статье использованы переводы Sway, nlmda, morinen и отрывок из книги Фрэнка Касио «My Friend Michael: An Ordinary Friendship with an Extraordinary Man» в переводе Ирины Прохоровой.

4 мыслей о “Низшая точка: Майкл на реабилитации в 1993 году

  • 18.03.2014 в 14:16
    Постоянная ссылка

    И снова, читая подобные свидетельства, удивляюсь тому, что даже в таком удручающим состоянии, Майкл вел себя деликатно по отношению к окружающим. Известно, что физиологические проблемы делают людей раздражительными и агрессивными. Что когда тебе плохо, ты меньше всего думаешь о том, какое впечатление ты производишь и не задумываешься о том обидел ли ты кого-то своим поведением. Но Майкл не позволял себе срываться на людей. Я думаю это одно из основных отличительных черт его характера, при этом не связанное с пассивностью, нерешительностью, слабоволием. То есть он не унижал и не обижал людей не потому что не умел, не потому что боялся или смущался, он просто не позволял себе этого. При этом он умел отстаивать свою точку зрения, умел использовать сарказм и ему не чужды были негативные и агрессивные эмоции.
    Наверное у него есть чему поучиться, даже в таких, чисто общечеловеческих вопросах социальной коммуникации )

    • 18.03.2014 в 20:27
      Постоянная ссылка

      Да, у него было поистине редкое сочетание эмпатии и воспитания, равботавшее на глубоко подсознательном уровне. Его неизменная доброжелательность к людям, учитывая все обстоятельства, просто удивительна. Посмотри Mexico deposition — показания по иску о плагиате, которые Майкл давал в Мексике за несколько дней до того, как улетел на лечение. Ему там явно было нехорошо: у него болели зубы, был сорван голос, его мучали несколько часов подряд дурными вопросами. Но когда он откашливается перед микрофоном, он просит прощения, потому что звукооператору этот звук может быть неприятен. Он в этот момент думает о человеке где-то на другом конце проводов:

      http://youtu.be/Jf5xsXWneQs (2:55)

      Не знаю больше ни одного человека с таким отношением к окружающим — не только среди звезд, но и среди обычных людей. И не думаю, что этому можно научиться в сознательном возрасте — это что-то врожденное плюс впитанное с ранним воспитанием, наверное.

  • 01.08.2014 в 17:52
    Постоянная ссылка

    все-таки не так уж и плох Джозеф Джексон,дав такую путевку в жизнь своим детям. а седьмой у них получился вообще на славу.

  • 28.04.2019 в 05:47
    Постоянная ссылка

    Статья говорит какая разница черный ты или белый,мертвый ты или живой,богатый ты или нищий,гений ты или серая посредственност,звезда или обычный человек,.Все делают деньги на имени ,а если это звезда Американского шоу-бизнеса то и тем более.Для этого и создана огромная сеть производящих «звезд».Продукт должен окупать себя.Все ок…

Обсуждение закрыто.