Статья «Мое детство, мой Шаббат, моя свобода»

По просьбе своего тогдашнего близкого друга, раввина Шмулея Ботека, Майкл Джексон написал статью о том, как он понимает Шаббат и что значит для него этот праздник. В статье он вспоминает свое детство и пишет о том, как появление детей повлияло на его веру в Бога. Статья вышла на сайте Belief.net в декабре 2000 года.

Мое детство, мой Шаббат, моя свобода

Вы не видели мое детство?
Я ищу чудеса в моей юности —
Мечты о пиратах и приключениях,
О завоеваниях и королях на троне…

В одной из наших с ним бесед мой друг раввин Шмулей рассказал мне, что попросил нескольких коллег — писателей, мыслителей и артистов — написать размышления о Шаббате. Затем он предложил и мне выразить мои мысли по этому поводу. Я нашел эту идею интересной и своевременной, ведь недавно умерла Роуз Файн, еврейская женщина, которая была моей любимой учительницей и путешествовала со мной и моими братьями, когда мы были в группе «Jackson Five».

В прошлую пятницу я присоединился к семье Раввина Шмулея и их гостям за ужином в Шаббат у них дома. Особенно меня растрогало то, как Шмулей и его жена положили ладони на головы своим маленьким детям и благословили их расти такими же, как Авраам и Сара, — как я понял, это древняя еврейская традиция. Это навело меня на воспоминания о моем собственном детстве и о том, что значил для меня Шаббат, когда я рос.

Когда люди видят телевизионные передачи, в которых я участвовал ребенком лет восьми или девяти, только начиная музыкальную карьеру, они видят маленького мальчика с широкой улыбкой. Они уверены, что этот маленький мальчик улыбается потому, что ему весело; поет от всего сердца потому, что он счастлив; и танцует с неистощимой энергией потому, что он беззаботен.

Хотя пение и танец были и, несомненно, остаются одними из моих величайших радостей, в то же время больше всего на свете мне хотелось двух вещей, которые и делают детство самыми чудесными годами жизни — времени для игр и ощущения свободы. Публика по большей части не осознает, как тяжело детям справляться с известностью, которая, хоть и увлекательна, всегда взыскивает высокую цену.

Больше всего на свете я хотел быть обычным маленьким мальчиком. Я хотел строить домики на деревьях и ходить на тусовки роллеров. Но это стало невозможным очень рано. Я должен был смириться с тем, что мое детство отличалось от большинства других. И поэтому мне всегда было интересно, каково оно — обычное детство.

Однако был один день в неделю, когда я мог избежать голливудской сцены и толп в концертных залах. Этим днем был Шаббат. Во всех религиях Шаббат — это день, который позволяет верующим и даже требует от них отступить от повседневного и сфокусироваться на исключительном. О еврейском Шаббате я узнал рано от Роуз, а мой друг Шмулей позже дополнительно объяснил мне, что в еврейский Шаббат повседневные дела, такие как приготовление обеда, мелкие покупки и стрижка газона, запрещены, чтобы люди могли сделать обычное необычным и естественное волшебным. Запрещено даже ходить по магазинам и включать свет. В этот день, Шаббат, каждый человек в мире перестает быть обычным.

Но я больше всего на свете хотел быть обычным. Так что в моем мире Шаббат был днем, когда я мог отступить от моей уникальной жизни и заглянуть в повседневность.

Воскресенья были днем для «пионерства» — так называется миссионерская работа, которой занимаются Свидетели Иеговы. Мы проводили этот день в пригородах Южной Калифорнии, ходя от двери к двери или обходя торговые центры и распространяя наш журнал «Сторожевая башня». Я продолжал свою «пионерскую» работу многие годы, даже после того, как началась моя карьера.

Вплоть до 1991 года, до моего турне Dangerous, я переодевался толстяком, надевал парик, бороду и очки и отправлялся в повседневную Америку, посещая торговые комплексы и поселки в пригороде. Я любил заходить в частные дома и видеть вязаные коврики, кресла-качалки, детей, играющих в «Монополию», и бабушек, сидящих с младенцами, — все эти восхитительно обычные, а для меня волшебные сцены жизни. Многие, я знаю, возразят, что в этих вещах нет ничего особенного. Но для меня они были совершенно пленительными.

Забавно, что ни один взрослый не догадывался, кто был этот странный человек с бородой. Но дети, с их отличной интуицией, понимали сразу. К тому моменту, когда я заканчивал первый обход торгового центра, за мной, словно за гамельнским крысоловом со свирелью, тянулся хвост из восьми-девяти детей. Они шли за мной, шептались и хихикали, но не выдавали меня своим родителям. Они были моими маленькими помощниками. А может, и вы однажды покупали у меня журнал? Теперь ведь начнете вспоминать, правда?

Воскресенья в дни моего детства были священными по двум другим причинам. Это был одновременно день, когда я посещал церковь, и день, когда я репетировал упорнее всего. Это может показаться несогласующимся с идей «отдыха в Шаббат», но для меня это было самое священное времяпровождение: я развивал таланты, которые даровал мне Бог. Лучший способ, каким я могу выразить свою благодарность, это извлечь максимум из того дара, что Бог дал мне.

Церковь была особой радостью. Это была еще одна возможность для меня быть «обычным». Церковные старосты относились ко мне точно так же, как к любому другому. И они никогда не раздражались, если в церкви собирались репортеры, прознавшие, где я нахожусь. Они старались принимать репортеров радушно. В конце концов, даже репортеры – дети Божьи.

Когда я был маленьким, вся наша семья вместе посещала церковь в Индиане. Когда мы стали старше, это стало трудным, и моя замечательная и по-настоящему святая мать иногда ходила туда одна. Когда обстоятельства сделали посещение церкви слишком сложным для меня, я утешался верой в то, что Бог существует в моем сердце, и в музыке, и в красоте, а не только в здании церкви. Но я все равно скучаю по ощущению общности, которое я чувствовал там — я скучаю по друзьям и по людям, которые относились ко мне так, словно я был просто одним из них. Просто человеком. Разделяющим день с Господом.

Когда я стал отцом, мое восприятие Бога и Шаббата изменилось. Когда я смотрю в глаза моего сына Принса и дочери Пэрис, я вижу чудеса, я вижу красоту. Каждый день становится Шаббатом. Дети, позволяют мне входить в этот волшебный и святой мир каждую минуту каждый день. Я вижу Бога через моих детей. Я говорю с Богом через моих детей. Я с трепетом отношусь к тому благословению, что Он дал мне.

В моей жизни бывали времена, когда я, как любой человек, сомневался, существует ли Бог. Когда Принс улыбается, когда Пэрис смеется, у меня не остается сомнений. Дети — это дар Господа нам. Нет, они даже больше, чем дар, — они само воплощение Божьей энергии, созидательности и любви. Его можно найти в их невинности, почувствовать в их веселье.

Самыми драгоценными днями в моем детстве были те воскресенья, когда я мог быть свободным. Вот чем всегда был для меня Шаббат: днем свободы. Теперь я нахожу эту свободу и волшебство каждый день в своей роли отца. Что самое замечательное, мы все обладаем способностью сделать любой день драгоценным днем, каким является Шаббат. Мы делаем это, вновь посвящая себя чудесам детства. Мы делаем это, целиком отдавая наше сердце и разум маленьким людям, которых мы зовем сыном и дочерью. Время, которое мы проводим с ними — и есть Шаббат. Место, где мы проводим его, называется Раем.

— Майкл Джексон (Belief.net, декабрь 2000 года)