Brad x2: вечер с Брэдом Баксером

891394_666223466800573_670848145_n Мы — в маленькой студии при центре проката музыкальных инструментов на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе. Зал полон людей, сидящих в несколько рядов перед невысокой сценой. На сцене — ассистент звукоинженера Брэд Сандберг, организатор встречи, и его друг, звукоинженер Брайан Виббертс. Брэд Баксер, музыкальный директор Майкла Джексона, занимает место за синтезатором. Звукоинженер Майкл Принс, работавший с Джексоном в последние годы, смотрит в экран своего Макбука. Бас-гитарист Сэм Симмс, игравший с Майклом на концертах, еще не прибыл — он присоединится к нам чуть позднее. Так начинается наше путешествие в прошлое, наполненное музыкой и историями.

Все гости этой встречи могут многое рассказать о временах, когда они работали с Майклом, но звездой вечера определенно является человек за синтезатором. Не зря ведь встреча называется “Brad x2” — организовывалась она главным образом для знакомства с этим очень скромно живущим парнем, едва ли известным кому-либо за пределами фан-сообщества. Это Брэд Баксер, творческий партнер, аранжировщик и музыкальный директор Майкла Джексона, проработавший с ним 17 лет. Большинство поклонников Джексона помнят Баксера с девяностых годов по гриве длинных светлых волос, делавших его похожим на Роберта Планта (по словам Баксера, это Майкл настоял на том, чтобы он осветлил волосы, — после того, как отказался от изначальной идеи заставить его покраситься в рыжий!). Но эти дни давно в прошлом. Сегодня Баксер носит черные брюки, свободную рубашку и натуральный цвет коротко остриженных волос. Совершенно обычный парень, в котором ни за что не угадаешь рок-музыканта. Он нечасто откровенничает о своей работе с Майклом Джексоном. Фактически, со дня смерти Джексона Баксер дал лишь одно интервью французскому журналу “Black & White” в 2009 году. Теперь он работает пилотом в авиакомпании, а написание музыки для него перешло скорее в разряд хобби. С поклонниками Джексона он согласился встретиться всего на один вечер, поэтому для нас это событие — настоящий эксклюзив.

Поначалу Баксер кажется застенчивым и тихим, но мы быстро понимаем, что он коммуникабельный и открытый человек. Он не поддразнивает фанов, как Брэд Сандберг, а если и шутит, то не сразу поймешь, нарочно или нечаянно. Встреча начинается с его рассказа о том, как он познакомился с Майклом и начал работать с ним. Майкл приметил его среди музыкантов Стиви Уандера в конце восьмидесятых и пригласил поработать над альбомом Dangerous. После этого Баксер присоединился к команде музыкантов в туре Dangerous. В итоге они проработали вместе почти двадцать лет — на сцене, в студиях, на ранчо Неверленд и в различных отелях, в которых Майкл останавливался во время путешествий.

Баксер вспоминает роскошные номера в отеле «4 Seasons» в Нью-Йорке, где они занимали весь 34-й этаж. Он вспоминает поездки на ранчо Неверленд, прогулки по зоопарку Майкла, то, как он переел конфет в его кинотеатре и как катался на мотоцикле по самому краю бассейна (Майкл, увидев это, не на шутку испугался). Баксер рассказал, что на ранчо не было полноценной студии, и в основном они пользовались портативным оборудованием. В Неверленде разрабатывали идеи для песен, а затем перебирались в профессиональные студии, чтобы сделать запись.

DSC_0563 DSC_0562 DSC_0561
Личные фото Брэда Баксера с Майклом

Кратко остановившись на «Blood On the Dance Floor», треке Тедди Райли, который им пришлось воссоздавать с DAT-кассеты в Швейцарии, Баксер переходит к песням, созданным им вдвоем с Майклом. В отличие от песен, которые Майклу приносили другие продюсеры, треки, над которыми он работал с Баксером, написаны по большей части им самим и лучше всего демонстрируют его творческий подход.

Первый трек, о котором рассказывает Брэд, — «In the Back», изданный в сборнике The Ultimate Collection в 2004 году. Текст в песне незакончен, в куплетах Майкл просто импровизирует на ходу. Тем не менее, Баксер отмечает эту песню как свидетельство гениальности Майкла. Он демонстрирует нам структуру песни, начиная отсчитывать такты: «раз, два, три, четыре». Первый такт попадает на сильную долю ударных, и когда Баксер доходит до бриджа, мы замечаем, что бридж тоже начинается на счет «раз», как и должно быть. Однако текст смещен по отношению к музыке и идет вразрез с этой структурой. Баксер описывает ее как «полностью перевернутую», рассуждает о сильных и слабых долях, но я не музыкант и могу описать это только как «смещение». Баксер подчеркивает, что песня написана полностью Майклом. В подтверждение своих слов он ставит нам запись, где Майкл объясняет ему по телефону, как именно должна звучать музыка. Майкл в своей обычной манере передает каждую партию — ударные, бас — при помощи голоса и битбокса и очень точно описывает все инструменты. Он объясняет вступление к песне почти пять минут, а затем переспрашивает: «Хорошо?», словно желая убедиться, что аранжировщик понял, что именно от него требуется. Майкл написал всю песню в такой «перевернутой» структуре, и это, по словам Баксера, лишний раз подтверждает его гениальность. Никто другой не смог бы этого сделать.

DSC_0542Затем Баксер переходит к «Stranger in Moscow». В эту песню Майкла он привнес от себя больше, чем в какую-либо другую, и он не даже не пытается скрывать, как много это для него значит. Баксер зачитывает для нас главу об этой композиции из книги Джо Вогеля — история создания песни уже хорошо задокументирована. И хотя имя Баксера не указано в списке композиторов в буклете альбома, фактически он является соавтором песни, и последовательность аккордов, на которой выстроена композиция, придумана именно им. Баксер поясняет, что они с Майклом работали двумя способами. Часто у Майкла уже была в голове готовая мелодия, и Баксер должен был сыграть эту мелодию на фортепиано, так, как Майкл ее слышал мысленно, и подробрать к ней подходящую аранжировку. Так проходила работа над «Heal the World», «In the Back», «Childhood», «Beautiful Girl» и другими песнями. Со «Stranger in Moscow» все было иначе: Майкл попросил Брэда играть на фортепиано, пока он не услышит что-то, что ему понравится, и Баксер придумал эту известную нынче гармонию. На написание всей песни ушло полтора-два часа, и когда они закончили, Баксеру едва верилось в то, что произошло. «Мне хотелось сказать что-нибудь… Вроде: “Ух ты, мы что, только что написали песню вдвоем?” — вспоминает он. — Но я промолчал». Он не держит обиды за то, что не указан в альбоме как композитор. «Порой случаются ошибки, — говорит он. — Майкл всегда был очень щедр со мной». Видно, что для Брэда сам факт того, что это случилось, гораздо более важен, чем его имя в буклете.

Баксер также отмечает, что ударная партия в «Stranger in Moscow» создана из битбокса Майкла путем разложения и сжатия его голосовых звуков. В работе с Майклом Баксер часто использовал звуки ударных на основе битбокса, поскольку они звучали просто фантастически.

Девушка из зала, русская по происхождению, задает вопрос о концерте в Москве и истории со слепой девочкой, ради которой, как гласит легенда, Майкл вышел на сцену. Баксер, конечно, не знает ничего про эту историю. «Нам было важно только то, будет шоу или нет, — говорит он. — А закулисной политикой мы интересовались в последнюю очередь». Все, что он помнит из Москвы, это скользкую сцену («Майкл был недоволен») и то, что было очень холодно: пальцы замерзали на клавишах.

Далее мы обсуждаем «Childhood». Встреча проходит как раз на двадцатую годовщину этой песни: по словам Брайана Виббертса, она была записана 27 июня 1994 года. Это еще одна песня, полностью написанная Майклом, и Баксер говорит, что в этом случае ему потребовалось время на то, чтобы подобрать правильную аранжировку. «Это такая сентиментальная песня, я сам никогда бы не написал что-то настолько сентиментальное». Но Майкл как всегда был очень дотошен в плане звучания и работал с Баксером до тех пор, пока не добился от него нужных ему аккордов.

После небольшого перерыва разговор переходит на туры и концерты. Баксер описывает для нас работу музыкального директора: как ему часто приходилось готовился к концертам заранее, пока группа развлекалась в баре отеля, и как он раздавал указания музыкантам. Для живых шоу песни обычно ускоряли, а потом понижали их тональность, чтобы инструменты звучали в естественном диапазоне. Он очень тепло отзывается о гитаристе Майкла, Дэвиде Уильямсе, — гениальном и веселом человеке. Баксер также затрагивает тему издержек и того, почему туры бывали убыточны: для перевоза оборудования и команды приходилось нанимать пять самолетов, а счета за проживание в отелях достигали астрономических сумм.

Баксер вспоминает пару забавных моментов с концертов: как им приходилось буквально выпихивать Слэша на сцену во время «Black or White», потому что тот понятия не имел, в какой именно момент он должен начинать свое гитарное соло, и как Майкл обратился к Брэду по имени («Brad, what you gonna do?») на концерте в Брунее, когда Баксер слишком затянул с концовкой «I Just Can’t Stop Loving You». Он также рассказывает о Билле Клинтоне (по словам Баксера, очень приятном человеке и добром друге Майкла), который хотел сыграть на саксофоне в «Black or White» во время концерта в театре «Аполло» в 2002 году. Баксер даже написал для него партию саксофона, но она не подходила в песню и в итоге от этой идеи отказались.

Как и Брэд Сандберг, Баксер упоминает, что Майкл слушал музыку на совершенно безумной громкости. На сцене боковые колонки звучали так громко, что находиться между ними было физически больно. Однако Баксер отмечает, что, несмотря на это, он ни разу не заметил у Майкла ухудшения слуха. Да, он слушал музыку на оглушительной громкости, но когда Баксер проигрывал ему по телефону нежную струнную аранжировку, Майкл прекрасно слышал все нюансы.

DSC_0550Во время сессии вопросов и ответов кто-то спросил о песне «Morphine» – еще одном шедевре, написанном Майклом. Баксер ответил, что Майкл хотел добавить в эту песню звучание медицинского оборудования и сердцебиение, чтобы создать «звуковое воплощение тела на операционном столе».

Были и вопросы о текстах песен, но Баксер не помнит, когда и как писались тексты. Обычно текст появлялся к концу процесса, а то и в самый последний момент — львиная доля внимания уделялось работе над музыкой.

Вероятно, в том числе поэтому Баксер, как и большинство сотрудников Майкла, с которыми нам удалось пообщаться, прохладно относится к ремиксам и новым аранжировкам песен. «Майкл был архитектором [музыки], — говорит он. — Если хочешь увидеть здание в том виде, в каком оно задумывалось, надо сохранить работу архитектора». Он упомянает «Billie Jean», песню с двумя басовыми партиями, нарочито выстроенными Майклом именно таким образом. «Если бы музыку к этой песне писал кто-то другой, разве они бы так сделали?» — рассуждает Баксер. Майкл работал над своими песнями по несколько лет и прикладывал все усилия, чтобы музыка была настолько близкой к идеалу, насколько это было возможно. Иногда, по словам Баксера, Майкл даже критиковал других артистов за то, что они не прорабатывают свои песни и не раскрывают весь заложенный в них потенциал.

В течение всей встречи Баксер подчеркивает, что главным принципом в музыке, которого придерживались и Майкл, и Стиви Уандер, было «меньше значит больше». Песню не следует перегружать звуками, в ней не должно быть ничего лишнего, ничего кроме того, что ей подходит и улучшает ее звучание. В подтверждение своих слов Баксер ставит демо «Hollywood Tonight» — то самое, с обалденной басовой партией и устными инструкциями Майкла в бридже. «Вы только послушайте, насколько чисто звучит…» И это правда. Слушатели аплодиуют.

Кто-то из зала спрашивает, почему Сони не продвигает оригинальные версии Майкла — ведь это именно то, что хотят слышать поклонники. «Да, не нужны нам ремиксы!» — поддерживает зал. Но люди на сцене только пожимают плечами. Их сегодня не приглашают для работы над музыкой Майкла и к их мнению не прислушиваются. «Я писал именно об этом Фонду наследия только недавно», — делится Майкл Принс. Но видимо, пока во главу угла поставлены иные цели и иная аудитория.

Любимое воспоминание Баксера о Майкле: «Как мы гонялись друг за другом по коридорам отелей. Он очень быстро бегает… Как мы проводили вместе время, писали музыку, работали над его песнями, общались, смеялись, просто оттягивались».

Это слова ярче всего заставляют осознать, что для таких людей, как Брэд Баксер и другие гости семинара, Майкл не был суперзвездой — он был партнером и другом. И они собрались здесь, чтобы поделиться воспоминаниями об их дружбе. Спасибо вам, мистер Баксер, мистер Принс, мистер Виббертс и мистер Симмс, за то, что позволили нам приобщиться к этим воспоминаниям. И, разумеется, огромная благодарность Брэду Сандбергу за организацию этого уникального события.

Видео с последних минут семинара, сделанное одной из участниц:

 Текст: morinen
Фото (кроме первого): Мария Жданова

Одна мысль о “Brad x2: вечер с Брэдом Баксером

  • 05.07.2014 в 13:00
    Постоянная ссылка

    Большое спасибо вам, Вера и Маша, за то, что поделились с нами впечатлениями от семинара! В каждом таком событии всегда находишь новые «штрихи» : например, удивило, что
    «ударная партия в «Stranger in Moscow» создана из битбокса Майкла путем разложения и сжатия его голосовых звуков» — круто!
    P.S. С телефона не вижу видео… может позже с компа откроется?

Обсуждение закрыто.