Интервью журналу Ebony, февраль 1992 года

Многие люди упрекают Майкла Джексона в молчании. Почему он никогда не говорит? Почему никогда не даёт интервью? Злые языки тут же заключают, что если Майкл ничего не говорит, значит ему нечего сказать. Но это неправда. Не давать интервью — это способ не попасться в ловушку. Сколько раз Майкл читал свои трансформированные и изменённые слова! Его решение закрыть двери перед журналистами — это просто мера предосторожности, защиты. По своему опыту он знает, что ничто не ранит так, как ложь. Однако, он мог бы многое сказать, если бы согласился дать интервью. Это можно понять из редкого интервью, которое он согласился дать впервые в 1982 году. Был февраль 1992, Африка, когда он приезжал на землю своих предков.

— Почувствовали ли вы что-то особенное, когда приехали на африканский материк?

— Для меня Африка — это как «заря цивилизации». Общество зародилось тут. Этот край узнал много любви, и я думаю, что это связано с фактом, что все ритмы идут отсюда, ритмы всех вещей. Это родина.

-Вы были в Африке в 1974. Вы можете сравнить эти два путешествия?

— Я лучше осознаю всё в этот раз: людей, их образ жизни, их правительства. Но что действительно по-настоящему привлекло моё внимание, так это ритмы, музыка и люди. Ритмы просто невероятные, это понимаешь, видя, как двигаются дети. Даже младенцы начинают двигаться, слыша их. Ритм касается их души, и они начинают двигаться. Так же происходит и со всеми чёрными в Африке.

— А хорошо быть настоящим королём?

— Я стараюсь об этом не очень-то думать, потому что не хочу, чтобы это мне приходило в голову. Но это большое счастье…

— А насчёт ритмов и музыки, как вы сочинили песни «gospel» на вашем последнем альбоме?

— Я написал «Will you be there» у себя в «Neverlande» в Калифорнии. Это мне было совсем не трудно. Именно поэтому мне всегда трудно присвоить себе честь сочинения песни, у меня впечатление, что работа делается где-то наверху. Я очень рад быть инструментом, из которого рождается музыка. Я не больше чем источник, через который она проходит. Я не могу присвоить себе эту заслугу, потому что это Божье творение. Он пользуется мной как посланником.

— Какие были ваши намерения относительно альбома «Dangerous»?

— Я хотел сделать альбом, который был бы как «Щелкунчик» Чайковского. Чтобы через тысячи лет люди слушали его. Я хотел, чтобы это было что-то бессмертное. Чтобы веками дети, подростки и взрослые слушали его. Я хочу, чтобы этот альбом жил.

— Я заметил, что во время этого путешествия в Африку вы придавали очень большое значение посещению детей.

— Как видите, я люблю детей.

— И животных.

— Действительно. Дети и животные обладают особенным сознанием, которое вдохновляет меня, даёт творческий порыв. В них есть какая-то сила, которая в некотором роде теряется, когда они вырастают. Великий поэт сказал один раз: «Когда я вижу детей, я знаю, что Бог ещё не покинул человека». Это индийский поэт, из Индии, его имя Тагор. По моему мнению, невинность детей представляет собой неиссякаемый источник вдохновения, которым может располагать каждый. Но когда люди вырастают, они настолько приспосабливаются ко всему окружающему, что теряют эту невинность. Дети благородные, любящие, они не сплетничают и не жалуются. Они свободны, они не судят никого, они не говорят о цвете кожи, они наивны. Вот проблема взрослых. Они потеряли это хорошее качество наивности. А это именно то состояние души, которое необходимо для творения и сочинения песен, для скульптуры, для поэзии или написания романа. Именно это невинность, именно это сознание нужны, чтобы творить. И у детей это есть. Я могу это почувствовать в детях и в природе. И конечно, когда я не сцене, я не могу петь и танцевать если не обмениваюсь этим чувством с публикой. Это связь причины и следствия, это реакция. Так как я отдаюсь им, они в ответ отдают мне свою энергию, что позволяет мне выступать.

— Откуда это приходит?

— Я действительно верю, что Бог выбирает людей для выполнения каких-то целей. Именно так были выбраны Микеланджело, Леонардо да Винчи, Моцарт, Мухамед Али и Мартик Лютер Кинг. Они должны были выполнить миссию. И я думаю, что я не выполнил и сотой доли того, что мне предназначено. Я полностью посвятил себя своему искусству. Я думаю, что высшая цель искусства — это единение реального и духовного, человеческого и божественного. И я верю, что именно для этого и существует искусство и то, что делаю я. Я очень счастлив быть этим инструментом, из которого рождается музыка. Внутри себя я чувствую что этот мир, где мы живём — это большой, огромный, монументальный симфонический оркестр. Я думаю, что в своей примитивной форме, творение есть звук, но звук не случайный, но звук, который есть музыка. Вы знаете выражение «музыка сфер»? (Пифагор и другие античные математики предполагали, что звёзды издавали лёгкую музыку). Ну это очень литературное выражение. В песнях gospel мы читаем: «И создал Господь Бог человека из пыли земной и вдохнул в него дыхание жизни, и появилась у человека живая душа». Для меня это дыхание жизни — это музыка жизни, она проникает в каждую клетку творения. На одном отрывке «Dangerous» я говорю: «Жизнь — музыка вечности, которая пульсирует в моих венах и которая танцевала в ритме времени и приливов». Это очень литературная фраза, потому что в ней говорится, что одни и те же удивительные интервалы и одни и те же биологические ритмы исходят от моего ADN и руководят движением звёзд. Одна и та же музыка управляет ритмом сезонов, биением наших сердец, миграцией птиц, циклами роста, эволюции, распада. Это музыка, это ритм. И моя цель в жизни — это отдать миру то, что я имел счастье получить: счастье божественной связи моей музыки и танца. Это моя цель, причина, почему я здесь.

— Что вы думаете о политике?

— Я никогда не увлекался политикой. Но я думаю, что музыка усмиряет дикое животное. Если вы положите клетки под микроскоп и включите музыку вы увидите, что они задвигаются и начнут танцевать. Музыка касается души… я ощущаю музыку во всё.
Знаете, это самая длинная речь, которую я говорил за все 8 лет… вы ведь знаете, что я не даю интервью. Однако, я вас знаю и доверяю вам. Вы единственный человек, которому я достаточно доверяю, чтобы дать интервью.

* Этот текст — это полный перевод интервью, которое Майкл Джексон дал американскому журналу Ebony в феврале 1992.

© 2000, перевод, MJFC «Dangerous».