Интервью Опре, февраль 1993 года

Майкл Джексон беседует с Опрой.
10 февраля 1993 года.

Это 90-минутное интервью было показано в прямом эфире во всем мире. Беседа проходила на ранчо Майкла Джексона Neverland Valley. Интервью привлекло около 85 млн. зрителей только в США и заняло 4-е место среди программ, привлекших самое большое количество зрителей в истории телевидения. Передача стала самым успешным проектом в истории канала АВС.

Вступление.

Опра: Мы приглашаем вас в дом Майкла Джексона. Там мы окажемся через четыре минуты.

Далее показаны кадры, изображающие Майкла, в то время как люди высказывают свои мнения.

Мальчик: Он известен. Он хорошо танцует. И когда он был маленький, он так здорово пел.

Молодая женщина: Я выросла на его музыке. Я думаю, он невероятно талантлив.

Мужчина: Это парень делает все. Он не такой как все, он уникален в своем стиле.

Мальчик: Он – это его музыка. Вот так. Он такой, какой он есть, понимаете?

Молодой человек: Люди бы жизнь отдали за него. Мы видим все эти фотографии, где изображены люди, которые плачут и давят друг друга, только чтобы мельком увидеть его.

Молодой человек: Я думаю, что он необыкновенный исполнитель.

Дама: Не понимаю, как он умудряется так танцевать.

Ребенок: Он великолепный певец. Я просто люблю его.

Мужчина: Он гений.

Мальчик: Он Король поп-музыки.

Мужчина: Это потрясающий человек. Мне уже за семьдесят, и я люблю его, не говоря уже о моих внуках.

Мужчина: Для меня он всегда был самым лучшим.

Женщина: Я думаю, что он – это дар для меломанов.

Молодой человек: Мне бы только хотелось, чтобы он разрушил эти стены, окружающие его, и показал миру, каков он на самом деле.

Опра: Добрый вечер. Я Опра Уинфри, в прямом эфире в Северной Америке и других странах мира. Вы увидите всемирный эксклюзив – интервью с самой неуловимой супер-звездой в истории музыки, Майклом Джексоном. Я нахожусь перед его калифорнийским домом. В этом ранчо на окраине Санта-Барбары живет человек, который побил все мыслимые и немыслимые музыкальные рекорды, годами отказывался давать интервью и бросал вызов канонам. Почти четверть века он является новатором в музыке, танце, видео и даже в моде, и все, что он делает, получается блестяще. Сегодня Майкл Джексон удивит нас вновь. Он покажет нам свое поражающее воображение жилье, в котором есть кинотеатр и парк развлечений. Вы также увидите его выступление и премьеру его последнего видео. В прямом – я подчеркиваю это – эфире в течение следующих 90 минут Майкл Джексон покажет нам себя таким, каким, я надеюсь, мы никогда не видели его раньше. Сегодня он, наконец, заговорит. Сегодня – Майкл Джексон.

Пауза, во время которой показано несколько кадров.

Голос за кадром: В прямом эфире из Санта-Инез, штат Калифорния, Майкл Джексон беседует с Опрой.

Опра (находясь в гостиной Майкла): Дом Майкла Джексона вовсе не такой, каким я ожидала его увидеть. Я думала, что по гостиной будут бродить ламы, и, может быть, даже будут прыгать шимпанзе. Не поймите меня неправильно, на ранчо все же есть животные. На площади в 2700 акров есть много потрясающих мест, которые вы увидите в течение 90 минут. Но то место, где Майкл ест и спит, где он живет, можно назвать просто чудесным домом. Здесь есть библиотека, в которой собрана классика, а на стенах висят картины. А это вовсе не то, что мы ожидали найти здесь. Прежде чем мы встретимся с человеком, который живет здесь, давайте вспомним его историю, ибо эта история просто невероятна.

(Показаны фотографии Майкла и его семьи.)

Опра: Майкл Джексон – седьмой из девяти детей в семье. Он родился в Гэри, штат Индиана, у рабочего сталелитейного завода Джозефа и его жены Кэтрин. Говорят, что Джексоны стали заниматься музыкой в тот день, когда сломался их телевизор. Так это или нет, но с того дня, как они начали выступать, им суждено было взойти на музыкальный Олимп. А началось все в студии Мотаун….

(Показаны кадры выступлений Майкла и его братьев.)

Опра: Эта запись выступления Джексона на прослушивании в Мотауне показывает, какое сильное влияние оказал на маленького Майкла Джеймс Браун. На выступление мальчика пришли посмотреть все сотрудники студии. Глава Мотауна Берри Горди сразу все понял. Так стартовала карьера, в течение которой было поставлено множество рекордов, начиная с четырех следующих друг за другом хитов номер один.

(Показаны кадры выступлений «Пятерки Джексонов» на шоу Эда Салливана и в других программах.)

Опра: Жизнь семьи Джексонов изменилась почти мгновенно. Они проснулись супер-звездами, их жизнь наполнилась концертными выступлениями, лимузинами и появлениями на телевидении. Но больше всего внимания уделялось маленькому Майклу. Хитов номер один становилось все больше, Майкл становился супер-звездой, выпуская песню за песней, каждая из которых занимала вершины хит-парадов. Шли годы, менялась музыка Джексонов, но успех по-прежнему сопутствовал им. Мальчики росли, и кто бы мог подумать, какая судьба уготована Майклу Джексону.

(Показан отрывок интервью маленького Майкла.)

Вопрос: И что же произойдет, когда изменится твой голос?

Маленький Майкл: Просто перемены!

Вопрос: Ты по-прежнему будешь петь?

Маленький Майкл (широко улыбаясь): Да.

Интервью.

Опра: Дамы и господа, Майкл Джексон.

Майкл Джексон входит в гостиную. Они обмениваются рукопожатием, и Майкл целует Опру в щеку.

Опра: Вы сейчас нервничаете?

Майкл: Что?

Опра: Вы нервничаете сейчас?

Майкл: Я совсем не нервничаю.

Опра: Правда?

Майкл: Да, я никогда не нервничаю.

Опра: Даже во время своего первого интервью, которое транслируется в прямом эфире по всему миру? Я думала, вы будете хоть чуть-чуть нервничать. Но раз вы спокойны, я тоже не буду волноваться. Я только хочу сказать всем, что, когда мы договаривались об этом интервью, вы согласились говорить со мной обо всем.

Майкл: Это правда.

Опра: Истинная правда. Я наблюдала за вами, когда вы смотрели эти старые записи. Это навеяло воспоминания?

Майкл: Меня они развеселили, потому что я давно не смотрел эти записи. Навеяло ли это воспоминания? Да, обо мне и братьях, которых я очень сильно люблю. Это чудесные воспоминания.

Опра: Я видела, как вы смеялись, когда смотрели на себя, поющего «Бейби, бейби, бейби».

Майкл: Да, я думаю, что Джеймс Браун – гений, помните, когда он выступал с Famous Flames, это было невероятно. Я смотрел его по телевизору, и меня всегда злило, что когда он начинал танцевать, они никогда не показывали его ноги. Я начинал кричать «покажите его, покажите его!», чтобы я мог смотреть и учиться.

Опра: Он оказал большое влияние на вас, да?

Майкл: Феноменальное, феноменальное.

Опра: А кто еще был вашим учителем?

Майкл: Джеки Уилсон, которого я просто обожаю, и, конечно, музыка, Мотаун.

Опра: Когда я просматривала эти записи – а Бог тому свидетель, готовя программу, я, наверное, видела все существующие записи – так вот, когда я просматривала их, у меня возникло ощущение, что вы словно оживаете на сцене. Были ли вы так же счастливы вне сцены?

Майкл: Ну, сцена была моим домом. На ней я чувствовал себя очень уютно, но когда приходило время сходить со сцены, мне становилось грустно.

Опра: Правда?

Майкл: Да.

Опра: Грустно с самого начала, с того момента, как вы только начали, грустно?

Майкл: Одиноко, грустно, мне надо было мириться с известностью. Было время, когда я прекрасно проводил время с братьями, мы устраивали бои подушками и все такое… Но очень часто я плакал от одиночества.

Опра: В каком возрасте?

Майкл: О, я был еще маленький, мне было лет восемь, девять.

Опра: То есть тогда, когда вы прославились?

Майкл: Да.

Опра: Значит, все было совсем не так, как казалось всему миру, всем нам… Помню, когда я была маленькой, мне хотелось выйти замуж за Джеки Джексона, вашего брата. Я имею в виду, что ваша жизнь казалась нам сказочной. Всем хотелось так жить!

Майкл: Было здорово. В известности много хорошего. Ты путешествуешь по миру, знакомишься с людьми, это чудесно. Но есть и другая сторона, хотя я совсем не жалуюсь. Приходится тратить много времени на репетиции, отдавать всего себя этому.

Опра: Как вам кажется… На днях я говорила с Сюзан де Пасс, она работала с вами в Мотауне, и, можно сказать, была вашим наставником – она подбирала вам костюмы для шоу Эда Салливана. Так вот мы разговаривали о том, правда ли, что у вас совсем не было детства?

Майкл: Что ж, сейчас я начинаю осознавать это. Обычно я три часа делал уроки с учительницей, а сразу после этого шел в студию, где мы записывались в течение нескольких часов. А потом уже было пора спать. Помню, я шел в студию через парк, где играли дети. И мне было обидно до слез, потому что мне тоже хотелось не работать, а играть.

Опра: Я хочу сейчас показать несколько ваших детских фотографий.

Майкл: Хорошо.

Опра: Сюзан сказала, что за вашу известность вы заплатили огромную цену. А насколько она была велика – лишиться детства и вести такую жизнь?

Майкл: Я не делал много того, что обычно делают дети, понимаете, заводят друзей, устраивают праздники. У меня ничего этого не было. В детстве у меня не было друзей, кроме моих братьев.

Опра: А у вас было что-то такое – у детей обычно бывает – я помню, что я, например, играла в куклы и разговаривала сама с собой – было?.. Мне кажется, каждому ребенку нужно что-то такое, чтобы сбежать от внешнего мира, какой-то детский мир в воображении. Было ли что-то такое у вас?

Майкл: Нет. И поэтому я хочу обрести это сейчас. Люди удивляются, почему вокруг меня всегда дети. А это потому что благодаря им я сейчас переживаю то, чего не пережил в детстве, понимаете, Диснейленд, парки развлечений, игровые автоматы. Я все это обожаю, потому что в детстве у меня была только работа, работа, работа от концерта до концерта. А когда мы не выступали, то записывались в студии или делали телешоу, давали интервью, фотографировались. Всегда было много работы.

Опра: Смоуки Робинсон и многие другие говорили про вас, что в теле ребенка живет душа старика. Вы чувствовали это?

Майкл: Я постоянно слышал это в детстве. Меня называли 45-летним лилипутом. Куда бы я ни пошел, везде это слышал. Это то же самое, что и когда меня спрашивают, понимал ли я в детстве, что я хорошо пою. И я отвечаю, что никогда не думал об этом. Я просто пел и все. Никогда не задумывался.

Опра: И вот вы, Майкл Джексон, со всеми вашими хитами – четырьмя хитами подряд – плакали, потому что ваша жизнь была не такой, как у других детей.

Майкл: Ну, я любил шоу-бизнес, я и сейчас люблю шоу-бизнес. Но бывает, что хочется поиграть, повеселиться, а я не мог. Это меня и огорчало. Помню, однажды мы собирались в Южную Америку, все было уже подготовлено – вещи, машины. А я спрятался и плакал, мне не хотелось никуда ехать. Я хотел играть, а не ехать куда-то.

Опра: Братья не завидовали вам, когда на вас начали обращать больше внимания?

Майкл: Я не думаю, нет.

Опра: Вам никогда не казалось, что вам завидуют?

Майкл: О, дайте подумать. Нет. Нет, мне кажется, что они радовались за меня, когда мне что-то удавалось. Я не ощущал их зависть.

Опра: Как вы думаете, сейчас они вам не завидуют?

Майкл: Нет, не думаю. Я не думаю, нет.

Опра: Нет. А какие у вас сейчас отношения с семьей? Вы по-прежнему близки?

Майкл: Я очень люблю свою семью. Жаль, что мне не удается встречаться с ними чаще. Но это можно понять, так как мы все в шоу-бизнесе, мы все работаем. Мы устраиваем семейные дни, когда все собираются у кого-нибудь дома – у Джермейна, у Марлона, у Тито – все приходят, общаются, обмениваются новостями, рассказывают, кто чем занимается…

Опра: Вашу семью не огорчило поведение ЛаТойи и ее книга, все, что она наговорила про вашу семью?

Майкл: Я не читал книгу ЛаТойи. Я люблю свою сестру всем сердцем и всегда буду любить. Для меня она всегда будет счастливой, любящей ЛаТойей, с которой я вырос. Так что я не могу полностью ответить на ваш вопрос.

Опра: Так вам кажется, что не все, сказанное ей, правда?

Майкл: Честно, Опра, я не могу ответить, потому что я не читал книгу. Это правда.

Опра: Хорошо, давайте вернемся к временам, когда вы росли и вас охватывало это чувство, скажем, тоски. Рядом с вами никого не было, кроме братьев, никогда не устраивали праздники?

Майкл: Никогда.

Опра: Мне интересно, вот вы были милым маленьким мальчиком, которого все обожали и трепали по щекам. А потом начали взрослеть, а в этом возрасте все становятся такими угловатыми. Как взросление отразилось на вас, супер-звезде, не было ли вас особенно трудно?

Майкл: Очень. Очень, очень трудно, да. Мне кажется, это трудный период для каждого ребенка-звезды, потому что ты перестаешь быть милым, очаровательным малышом. Ты растешь, а люди вокруг хотят, чтобы ты навсегда оставался ребенком.

Опра: Какие люди?

Майкл: Публика. Но природа берет свое.

Опра: Да?

Майкл: Да, у меня были ужасные прыщи, и я очень стеснялся этого, не смотрел на себя в зеркало, прятался в темноте. А отец дразнил меня. Я так это ненавидел и каждый день плакал.

Опра: Отец дразнил вас из-за прыщей?

Майкл: Да, он говорил, что я уродец.

Опра: Ваш отец говорил вам такое?

Майкл: Да, говорил. Извини, Джозеф.

Опра: А какие у вас сейчас отношения?

Майкл: Я люблю отца, но я его не знаю.

Опра: Вы сердитесь на него за то, что он это делал? Мне кажется, это жестоко.

Майкл: Сержусь ли я на него?

Опра: Ведь отрочество – и так очень трудный период, и без того, что родители, говорят, что ты уродец.

Майкл: Сержусь ли я? Иногда сержусь. Я не знаю его настолько, насколько хотел бы знать. А мама у меня чудесная. Она мой идеал. Что касается моего отца, то я очень хотел бы найти с ним общий язык.

Опра: Давайте поговорим об отрочестве. Вы тогда начали замыкаться в себе? Вы ведь 14 лет не говорили с миром. Вы замкнулись в себе, стали вести отшельнический образ жизни. Вы сделали это, чтобы защитить себя?

Майкл: Мне казалось, что мне особенно нечего сказать. То были очень, очень грустные годы для меня.

Опра: Почему? Вы выступали, получали свои Grammy. Почему же вам было грустно?

Майкл: О, в прошлом, в отрочестве я много грустил… из-за отца… и всего такого.

Опра: Значит, он дразнил вас, смеялся над вами.

Майкл: Да.

Опра: А он когда-либо… бил вас?

Майкл: Да.

Опра: А за что он бил вас?

Майкл: Он считал меня, он хотел, чтобы я… не знаю, считал ли он меня своим золотым мальчиком или что это было… Некоторые назовут это строгой дисциплиной. Но он был очень строг, очень суров, неумолим. Он мог испугать только взглядом, понимаете.

Опра: Вы боялись его?

Майкл: Очень боялся. Иногда он заходил ко мне, и от страха меня начинало тошнить.

Опра: В детстве или когда вы выросли?

Майкл: Всегда. Я никогда не говорил этого раньше. Прости меня, пожалуйста, не сердись на меня.

Опра: Что ж, каждый должен нести ответственность за свои поступки. И ваш отец тоже должен отвечать за свои слова и поступки.

Майкл: Но, тем не менее, я люблю его.

Опра: Да, я понимаю.

Майкл: И я прощаю его.

Опра: Вы можете прощать?

Майкл: Да. Обо мне написано столько гадостей, столько лжи, и об этом я тоже хотел бы поговорить. Пресса навыдумывала столько… Боже… кошмарных, отвратительных историй. И я понял, чем чаще люди слышат ложь, тем скорее они верят в нее.

Опра: Итак, перед перерывом мы начали говорить о слухах. Во-первых, когда я готовила программу, то обошла весь дом, пока вы не видели. Я искала эту кислородную камеру, но никакой камеры я в доме не нашла.

Майкл: Да, это дурацкая история. Это одно из ухищрений таблоидов, выдумка.

Опра: Да, но на этой фотографии вы лежите в чем-то, откуда это взялось? Как все началось?

Майкл: Это… Я снимался в рекламном ролике Pepsi и сильно обжегся. Мы тогда все урегулировали за миллион долларов, и все деньги я пожертвовал… Мы построили больницу и назвали ее «Ожоговый центр Майкла Джексона». А это часть оборудования, которое используют при лечении ожоговых больных. Я увидел его и решил залезть внутрь, просто попробовать. А кто-то сфотографировал, а потом, когда проявляли, увидели меня «О, это же Майкл Джексон». Сделали копию. Так фото обошло весь мир вместе с этой историей. Это абсолютная ложь. Почему только люди покупают эти газеты? Это неправда, и я здесь, чтобы всем сказать об этом. Не судите человека, пока не поговорите с ним сами. Не обращайте на эти истории внимания, потому что это ложь.

Опра: Вы правы, этот слух обошел весь мир.

Майкл (смеется): Бред какой-то! С какой стати мне спать в кислородной камере?

Опра: Ну, по слухам, для того, чтобы не стареть.

Майкл: Это глупо. Просто глупо. Это выдумки, и мне даже неловко. Я могу простить прессу, меня научили любить и прощать, что я и делаю от всего сердца, но, пожалуйста, не верьте этим ужасным, бредовым вещам.

Опра: Вы покупали кости Человека-слона, они вам были нужны для?…

Майкл: Нет, еще одна глупая выдумка. Мне нравится история Человека-слона, во многом он напоминает мне меня самого, его история довела меня до слез, но я никогда… Куда я дену кости?

Опра: Не знаю.

Майкл: Да и зачем они мне?

Опра: Не знаю. Откуда взялся этот слух?

Майкл: Кто-то придумал, и все поверили. Если слышишь ложь слишком часто, начинаешь ей верить.

Опра: Да, и на продаже таблоидов люди делают деньги.

Майкл: Да.

Опра: Ну, хорошо. Недавно вот была история. Я знаю, ваш адвокат даже устраивал пресс-конференцию. История о том, будто вы хотели, чтобы в рекламе Pepsi вас в детстве играл белый ребенок.

Майкл: Это такая глупость. Самая идиотская история из тех, что я слышал. Во-первых, в рекламе используется мое лицо. С какой стати мне хотеть, чтобы меня играл белый ребенок? Я черный американец, я горжусь этим, я горжусь своей расой. Я горжусь тем, кто я есть. Это как если бы я вдруг захотел, чтобы меня играл азиатский ребенок. Разве в этом есть хоть капля здравого смысла?

Опра: Нет.

Майкл: Пожалуйста, люди, не верьте в этот кошмар.

Опра: Окей, давайте перейдем к тому, что чаще всего обсуждается в связи с вами. Это цвет вашей кожи. Ведь очевидно, что он был другим, когда вы были моложе. И это породило множество домыслов и слухов. Вы отбеливаете кожу, ваша кожа стала светлее, потому что вам не нравится быть черным?

Майкл: Во-первых, насколько мне известно, никаких отбеливателей кожи не существует, я никогда не видел ничего подобного, не знаю, что это такое.

Опра: Ну, когда я росла, такие вещи продавались. Все говорили «осветляйте кожу», но вам понадобилось бы 300000 галлонов.

Майкл: Хорошо, но дело вот в чем. У меня болезнь кожи, при которой нарушается пигментация, я не могу остановить этот процесс. Окей. Но когда люди выдумывают истории о том, что я не хочу быть тем, кто я есть, мне становится больно.

Опра: Так значит…

Майкл: Это моя проблема, я не могу контролировать это. Но как же те люди, которые загорают на солнце, чтобы стать темнее, чем они есть на самом деле? Об этом почему-то никто не говорит.

Опра: Так когда это началось, когда ваша… когда цвет вашей кожи начал меняться?

Майкл: Господи, я не… наверное, после «Thriller», где-то во время «Off The Wall», «Thriller», тогда.

Опра: И что вы думали тогда?

Майкл: Это семейная болезнь, отец говорил, что это по его линии. Я не могу контролировать ход болезни, не понимаю этого, и это огорчает меня. Не буду вдаваться в свою медицинскую историю, потому что это личное. Но ситуация такова, как я ее описал.

Опра: Хорошо, я понимаю это так, вы не пытаетесь намеренно изменить цвет своей кожи…

Майкл: Господи, нет. Мы пытались контролировать болезнь, приходится использовать макияж, так как на коже остаются пятна, цвет кожи приходится выравнивать. Знаете, это странно, почему всем это так важно? Для меня это совсем не важно. Я большой поклонник искусства, очень люблю Микеланджело. Если бы мне довелось поговорить с ним, я бы спросил, что вдохновило стать тем, кем он стал, а не о том, с кем он провел вчерашний вечер… какая разница… вот, что действительно важно для меня.

Опра: Сколько пластических операций вы делали?

Майкл: Очень, очень мало. Чтобы сосчитать, хватит двух пальцев. Если вам хочется узнать об этом, прочтите мою книгу Moonwalk, там про это написано. Давайте посмотрим на это так, если бы все жители Голливуда, сделавшие пластические операции, уехали в отпуск, город бы опустел.

Опра: Гм, возможно, вы правы.

Майкл: Думаю, я прав. Не осталось бы ни души.

Опра: Вы начали делать операции из-за комплексов, развившихся в отрочестве? Потому что вам не нравилось, как вы выглядите?

Майкл: Нет, не поэтому. На то было две причины. Прочтите мою книгу, это не так трудно.

Опра: А вы не хотите рассказать сами? Нос-то вы точно изменили.

Майкл: Да, но это сделали и многие мои знакомые.

Опра: Значит, когда вы слышите все это о себе, о том, что было гораздо больше…

Майкл: Но я никогда не менял скулы, глаза, губы. Они зашли слишком далеко. А ведь такое случается каждый день с другими людьми.

Опра: Вам нравится, как вы выглядите сейчас?

Майкл: Мне никогда ничего не нравится, я идеалист. Такой уж я есть.

Опра: Когда вы смотритесь в зеркале, бывает, что вы говорите, «ничего, мне нравится» или «мне нравится прическа»…?

Майкл: Нет, я всегда недоволен собой. И я стараюсь не смотреться в зеркало.

Опра: Я должна спросить вас вот о чем. Многие матери просили меня задать вам этот вопрос. Почему вы постоянно хватаете себя между ног?

Майкл (смеясь): Почему я хватаю себя между ног?

Опра: Ну да, вы постоянно делаете это.

Майкл: Мне кажется, это происходит само собой. Когда ты танцуешь, то интерпретируешь музыку, звуки. Если звучит бас, виолончель или струнный инструмент, ты словно изображаешь звук, поэтому если я делаю движение и хватаю себя, то все дело в музыке. Нельзя сказать, что я просто умираю от желания схватить себя. Я просто не думаю об этом, все происходит само собой. Иногда я просматриваю запись и удивляюсь «неужели я сделал это?». Я становлюсь рабом ритма. Вот и все.

После рекламы показаны некоторые достижения Майкла.

Альбом номер один всех времен.

Альбом номер два всех времен.

Крупнейший концертный тур в истории.

Наибольшее количество музыкальных наград в истории.

Наибольшее количество хитов номер один в 80х годах.

Крупнейшая сделка в истории – 15 млн. долларов.

Контракт на миллиард долларов.

Исполнитель десятилетия.

Опра: Вы побили все возможные рекорды, ваш альбом – самый продаваемый альбом в мире, вы стали иконой шоу-индустрии. Ощущаете ли вы давление, что вы должно делать все лучше и лучше?

Майкл: Из-за этого с каждым разом становится все труднее. Стараешься быть оригинальным, не думать о статистике, делать все от души.

Опра: И когда вы планируете работу, как вы это делаете? Медитируете, думаете – «сейчас я выступлю на Супер-Кубке»?

Майкл: Неееет, я просто творю от чистого сердца, и все.

Опра: Лиз Тейлор назвала вас Королем музыки поп, рок и соул. Откуда взялась история, будто вы сами провозгласили себя Королем поп-музыки?

Майкл: Никем я себя не провозглашал. Я рад тому, что я живу, рад быть тем, кто я есть. А Королем поп-музыки меня впервые назвала Элизабет Тейлор на одной из церемоний вручения наград.

Опра: Так вот откуда все это пошло?

Майкл: Да, а фэны… На все стадионы, где мы выступали, они приносили плакаты с надписями «Король поп-музыки», у них были куртки и футболки с надписями «Король поп-музыки», возле моего отеля они скандировали «Король поп-музыки, Король поп-музыки». И как-то само собой это разнеслось по всему миру.

Опра: Вы встречаетесь с кем-нибудь, ходите на свидания?

Майкл: Да.

Опра: И с кем?

Майкл: Ну, сейчас я встречаюсь с Брук Шилдс. Мы стараемся не бывать часто на людях, в основном встречаемся дома. Она бывает здесь, я хожу к ней, потому что мне не нравиться появляться на публике.

Опра: Вы когда-нибудь были влюблены?

Майкл: Да.

Опра: В Брук Шилдс?

Майкл: Да, и в другую девушку.

Опра: И в другую девушку? Позвольте мне спросить у вас кое-что, мне неловко, но я все равно спрошу. Вы девственник?

Майкл: Ааааа, как вы можете спрашивать об этом?

Опра: Мне просто интересно.

Майкл: Я джентльмен.

Опра: Вы джентльмен?

Майкл: Я джентльмен.

Опра: Я понимаю это так. Вы думаете, что дама – это дама, и таким образом…

Майкл: Это очень личное. Об этом не нужно говорить вслух……. Можете называть меня старомодным, если хотите. Но понимаете, для меня это очень личный вопрос.

Опра: Значит, вы не ответите?

Майкл: Мне неловко.

Опра: Нам просто хотелось бы знать, какова вероятность того, что однажды вы женитесь и у вас появятся дети?

Майкл: Если я не сделаю этого, то моя жизнь будет неполной, потому что мне очень нравится семейная жизнь, я обожаю детей. И я мечтаю об этом. Но сейчас я не могу сделать этого, потому что я женат на музыке, а чтобы делать то, что я делаю, я должен полностью посвятить себя работе…

Опра: А какая женщина – в видео, которое мы скоро увидим, есть строки об утолении страсти – так кто делает это для вас?

Майкл: (поет) «Quinch my desire…» Ну, Брук, она всегда нравилась мне, а когда я был маленьким, то часто жил у Дайаны Росс, мы с братьями жили у нее годами. И я никогда не говорил этого, но я всегда был от нее без ума.

Опра: Правда?

Майкл: Да.

Опра: Я еще слышала, будто однажды вы сделали предложение Элизабет Тейлор.

Майкл: Элизабет Тейлор восхитительна, она прекрасна. Я без ума от нее.

Опра: Да, но вы делали ей предложение?

Майкл: Жаль, что я не сделал этого.

Опра: Что ж, Элизабет Тейлор сейчас здесь. Лиз? Можем мы сейчас пригласить Лиз? Лиз сказала, что она хочет присутствовать во время интервью, чтобы держать вас за руку. Но, похоже, вам это совсем не нужно, вы прекрасно справляетесь сами. Элизабет Тейлор!

Майкл: Здравствуй, Элизабет.

Опра: Здравствуйте.

Элизабет: Здравствуйте.

Опра: Садитесь.

Элизабет: Спасибо.

Опра: Майкл когда-нибудь делал вам предложение?

Элизабет: Нет! И я ему не делала предложение.

Опра: Никогда! Как вы думаете, в чем больше всего люди ошибаются касательно Майкла Джексона?

Элизабет: Во всем, что вы упоминали. Он самый нормальный человек из тех, что я знаю. Он очень разумный, искренний, понимающий, приятный, щедрый почти в ущерб себе самому. У него прекрасно развита интуиция.

Опра: Так.

Элизабет: Гм, и он просто… если в нем и есть что-то необычное, так это то, что он, скажем, невероятно глобален. Некоторые люди не могут принять и понять это. То, насколько он талантлив. То, почему я назвала его Королем поп- , рок- и соул-музыки, Королем шоу-бизнеса.

Опра: Да.

Элизабет: Никто не может сравниться с ним. Никто не может так танцевать, писать такую музыку и стихи, производить такой фурор.

Опра: Как вы думаете, почему вы стали так дружны? Что вас так сблизило? Люди пытаются преподнести ваше дружбу как нечто странное.

Элизабет: Нет, это не странно. Я имею в виду то, что наши детские годы были похожи, и с самого начала это нас сблизило. Гм, я стала ребенком-звездой в 9 лет, у меня был деспотичный отец, и, это нас сблизило.

Опра: Я спрошу об этом и у Майкла, но сейчас хочу узнать у вас. Что, на ваш взгляд, мир должен знать о Майкле в первую очередь?

Элизабет: То, какой он чудесный, щедрый, заботливый, отзывчивый человек. И какой он хороший.

Опра: И он к тому же смешной.

Элизабет: О, он невероятно смешной.

Опра: Уж он-то может пошутить, поверьте мне.

Элизабет: Да, но он хороший человек.

Опра: Когда мы вернемся – спасибо вам за то, что вы присоединились к нам —

Элизабет: Да ничего.

Опра: …потому что я знаю, сначала вы не хотели появляться перед камерой, но спасибо вам. Скоро Майкл не только покажет нам свой невероятный парк развлечений и кинотеатр, но также выступит специально для нас. Все те, кто считает, будто Майкл подделывает лунную походку с помощью зеркал, через минуту убедятся, что это не так.

(Показаны отрывки клипов.)

Объявление: В прямом эфире из Санта-Инез, штат Калифорния, Майкл Джексон беседует о Опрой.

Опра: Я в шоке, оказывается, вы водите машину! Сейчас мы едем из дома Майкла в этот потрясающий парк развлечений, который находится в нескольких сотнях ярдов от дома. Это просто невероятно.

Майкл: Спасибо.

Опра: Мне интересно, вы построили его для себя или для детей, которых вы тут развлекаете?

Майкл: Для себя и для них. Каждые три недели мы – неизлечимо больные дети, которые приезжают…

Опра: В дом?

Майкл: Да, да.

Опра: Организации «Make a wish foundation, Dream Street, Starlight», да?

Майкл: Каждые три недели – это больные дети, у которых рак. Я их развлекаю.

Опра: Да.

Майкл: Они приезжают сюда, чтобы повеселиться.

Опра: Невероятно. Я разговаривала с детьми, которые тут были. Здесь ведь не просто какие-нибудь карусели. Здесь самые настоящие аттракционы.

Майкл: (смеется)

Опра: Например, «Море Дракона», «Колесо обозрения», а вон Zipper.

Майкл: Это Wipeout.

Опра: Да, тут также есть сталкивающиеся машинки, это просто…

Майкл: Спасибо. Здесь в душе каждого человека просыпается ребенок. Я люблю аттракционы и все такое, и я делюсь этим с детьми.

Опра: Вы могли позволить себе это в детстве?

Майкл: Да, в общем-то, нет. Иногда, очень редко.

Опра: Но сейчас в любое время.

Майкл: Каждый день. Парк ведь я меня на заднем дворе.

Опра: И часто вы приходите сюда?

Майкл: Когда я на ранчо, то всегда прихожу и катаюсь.

Опра: Это та часть вас, о которой мы говорили раньше. Горести взросления, невозможность испытать то, что испытывают обычные дети. А сейчас вы осуществляете свои фантазии.

Майкл: Чтобы компенсировать, да.

Опра: Действительно.

Майкл: Это правда.

Опра: Вам кажется, что вам это удается? Это также как в детстве? Я-то не знаю.

Майкл: (смеется) Сейчас это намного веселее.

Опра: Правда?

Майкл: Даже если бы я мог, я не стал бы менять прошлое. А сейчас я развлекаюсь.

Опра: А сейчас мы в кинотеатре. Я объелась сахарных конфет!

Майкл: (смеется)

Опра: Но все эти конфеты приготовлены для детей. Здесь есть Пиноккио, И-Ти. Меня завораживает аура детства, окружающая вас. Я видела вас с детьми, и они играют с вами так, словно вы один из них. Но ребенок всего этого бы не сделал.

Майкл: (смеется)

Опра: Ребенок не смог бы все это устроить. Это поражает воображение.

Майкл: Что ж, спасибо вам. Мне нравиться помогать детям, я стараюсь походить на Иисуса – но я не говорю, что я Иисус, этого я не говорю.

Опра: Да, мы это понимаем.

Майкл: Да, я стараюсь быть похожим на Иисуса в том, что он сказал о детях – будьте как дети, любите детей, будьте чисты и невинны как дети и смотрите на мир широко открытыми глазами, мне все это нравится. У нас тут гостят сотни лысых детей – у них рак – и они здесь резвятся.

Опра: Да.

Майкл: Они радуются жизни. И я плачу от радости, потому что мне удалось сделать это для них, понимаете.

Опра: Да.

Майкл: Становится хорошо на душе.

Опра: Когда я пришла сюда примерно месяц назад, чтобы снимать рекламный ролик этого интервью, то больше всего меня поразило вот что. Надеюсь, операторы могут показать это. Не знаю, как вам это удастся, ведь все камеры направлены на нас, а, у нас еще есть камеры – это там, встроенные в стены кровати для больных детей, которые приезжают сюда. Увидев их, я подумала, что надо очень сильно любить детей, чтобы предусмотреть эту деталь в архитектурном плане.

Майкл: Да, да. Сюда приезжают дети с капельницами, они очень больны, прикованы к постели…

Опра: Они не могут сидеть.

Майкл: Именно так. Они не могут сидеть, а эти кровати больничные, можно нажать на кнопку, и они поднимаются и опускаются, так что дети могут смотреть. Мы показываем «Волшебное шоу», новые фильмы, мультики – все. И таким образом, они могут попасть в мир волшебства, которого у них нет в обычной жизни. Которого не было у меня, когда я был маленьким.

Опра: Позвольте мне спросить вот что. Мне кажется, что в жизни человека не бывает случайностей. Как вам кажется, если бы вы не были лишены всех радостей детства, относились бы вы к детям с такой заботой? Были бы так привязаны к ним сейчас?

Майкл: Может быть, но не так сильно. Именно поэтому я не стал бы ничего менять.

Опра: Правда?

Майкл: Потому что сейчас я доволен своей жизнью и тем, что меня волнует положение детей.

Опра: Сейчас вы счастливы? Ведь долгое время вам было грустно.

Майкл: (смеется) Я грустил годами. Но сейчас я счастлив, я наверстываю упущенное. Да, я очень счастлив.

Опра: Что же осчастливило вас?

Майкл: То, что я могу давать, понимаете, и помогать другим людям.

Опра: Да.

Майкл: Организация «Heal The World Foundation», которую я основал для того, чтобы помогать детям делать этот мир лучше. Мы устраиваем акции «Излечи Лос-Анжелес», у нас три главные цели: вакцинация детей, обучение (программы «старший брат», «старшая сестра»), профилактика наркотиков. Когда мы устраивали «Излечи Атланту», нам помогал Джимми Картер. Мы ездим в разные страны – были в Сараево, мы побывали во многих местах.

Опра: Я знаю, я знаю, у нас есть фотографии, где вы в разных частях света в окружении детей. До того, как в доме включилась сигнализация, мы обсуждали —

Майкл: Да…

Опра: …мы обсуждали слухи. Я слышала очень странную историю, будто вы подделываете лунную походку, будто у вас в носках спрятаны зеркала.

Майкл: Ничего себе!

Опра: Но это ведь не так.

Майкл: Нет, это не так.

Опра: Мы провели столько времени, опровергая слухи, стараясь донести до людей правду, что у меня не было возможности поговорить с вами о том, как вы создаете музыку и танцы. Откуда взялся этот танец «лунная походка»?

Майкл: Лунную походку придумали чудесные дети, черные ребятишки из гетто, у которых прирожденный талант ко всем этим новым – знаете, «бегущий человек» – танцам. Они придумывают танцы, а я всего лишь немного улучшил «лунную походку».

Опра: Окей, мне хочется посмотреть, как вы танцуете.

Майкл: О, Боже, нет, нет.

Опра: Я хочу посмотреть, как вы танцуете. Хочу посмотреть. Живьем.

Майкл: Нет, нет. Я могу показать вам пару движений, но я сейчас немного не в форме.

Опра: Немного не в форме?!

(Майкл поднимается на сцену и танцует под «Dangerous».)

Майкл: Это лунная походка. Подождите, снимите сбоку.

Опра: Надо снимать сбоку?

Майкл: Вы снимаете спереди?

Опра: Да, мы снимаем!

Майкл: Снимите сбоку.

Опра: Окей. Просто покажите медленно. Вы можете показать медленно?

Майкл: Окей. Подождите, тут надо внезапно отталкиваться, вот и все.

(Майкл прекращает танцевать и спускается со сцены.)

Майкл: Извините.

Опра: (хлопает в ладоши) Я видела это живьем, я видела это живьем. Так вы переняли этот танец у детей?

Майкл: Да, потому что мне кажется, что дети – настоящие танцоры.

Опра: Да! А когда вы… Например, когда мы были здесь в прошлый раз, когда мы снимали рекламу, вы —

Майкл: Вы должны были танцевать со мной! (смеется)

Опра: Я не умею!

Майкл: (смеется)

Опра: Вы же знаете, что я не умею!

Майкл: (смеется)

Опра: Знаете что? Единственная правда, которую когда-либо писали в таблоидах, — это история о том, что я совершенно не умею танцевать. Это правда!

Майкл: (смеется)

Опра: Когда мы снимали тут рекламу, то в перерывах вы как будто убегали и придумывали танец, вы репетировали, танцевали всю ночь.

Майкл: Для Супер-Кубка.

Опра: Да, да.

Майкл: Да. Ну, я никогда не бываю доволен. Даже когда я вижу, что люди говорят – о, это было феноменально. Когда я выступил на 25-летии Мотауна и впервые показал лунную походку, потом за кулисами я плакал.

Опра: Почему?

Майкл: Потому что я был недоволен.

Опра: Вы плакали после 25-летия Мотауна????

Майкл: Да, после 25-летия Мотауна. Но когда я шел к машине, ко мне подошел ребенок. Это был 12-летний еврейский мальчик. И он сказал: «Ооооо, это было потрясающе. Кто научил вас так танцевать?» И в тот момент я впервые почувствовал, что выступил хорошо, потому что я знаю, что дети не врут. И у меня стало так легко на душе.

Опра: Вам было так хорошо, что, наверное, вам хотелось сказать (имитируя голос Майкла) «ХИ-ХИ»!

Майкл: (смеется) Хи-хи!

Опра: Спойте для меня что-нибудь а капелла, если можете.

Майкл: О, нет! Что я могу спеть?

Опра: «Who Is It», этот ритмичный отрывок. Ведь мы сейчас в театре.

Майкл: О Боже! Что мне петь? «Who Is It»?

Опра: Откуда это «Хи-хи»? «Хи-хи».

Майкл: Хи-хи! (начинает петь и имитировать инструментальные звуки песни) I gave my money, I gave my time, I gave her everything in life one heart could find. It doesn’t seem to matter and it doesn’t seem right, but the will has brought no fortune, still I cry alone at night. Don’t you judge of my composure cause I’m bothered every day, and she didn’t leave a letter, she just up and ran away.

Опра: ОООООО! Великолепно!

Майкл: Вы хотели, чтобы я спел! Мне так неловко. Извините. Мне неловко.

Опра: Мне очень понравилось. Большое вам спасибо. Скоро мы вернемся в прямой эфир с Майклом Джексоном – это было ЗДОРОВО! (обнимает Майкла)

(перерыв, отрывки клипов)

Опра: Одной из причин, по которой мы хотели посмотреть этот отрывок, когда прервались, стало то, что до вас не было музыкальных видео. Люди просто пели свои песни, пока вы не пришли и не изменили клипы. Знали ли вы, что вы сделаете, когда снимали свой первый клип?

Майкл: Да. Я хотел снять историю, чтобы было начало, середина и конец.

Опра: Да.

Майкл: Словно мини-фильм. Вот что я хотел сделать. И это мы сделали с Beat It, Thriller, и Smooth Criminal.

Опра: Значит, когда перед вами музыкальный фрагмент, вы уже начинаете думать о том, будете…

Майкл: Иногда, да, это так.

Опра: Ясно. Интересно, что чувствуешь – я никогда этого не узнаю, потому что я совершенно не умею петь – что чувствуешь, когда находишься на сцене, а перед тобой море людей. Когда я готовила материалы для программы, меня поразило отношение к вам людей во всем мире. Тем, кто не видел, я хочу показать то, как реагируют на вас люди…

(Показаны отрывки из концертов, за кадром песня «Will You Be There».)

Опра: Итак, когда вы стоите на сцене, а перед вами море людей, которые выкрикивают ваше имя, что вы чувствуете?

Майкл: Любовь, я чувствую много любви. Я польщен тем, что я могу быть инструментом природы, который был выбран, чтобы давать людям то, что даю им я. Это честь для меня, и я счастлив.

Опра: Инструмент природы – как интересно вы себя описываете.

Майкл: Спасибо вам, да.

Опра: Вы благочестивый человек?

Майкл: То есть?

Опра: Я имею в виду, вы медитируете? Вы понимаете, что есть нечто большее?

Майкл: Я верю в Бога абсолютно, абсолютно.

Опра: Да, и я верю, что каждый человек приходит в этот мир с какой-то целью. Я думаю, большинство из нас всю жизнь пытается постичь ее смысл и зачем мы здесь. Как, по-вашему, каков смысл вашей жизни?

Майкл: Смысл?

Опра: Да.

Майкл: Гм, думаю, отдавать всего себя через песни, танцы, через музыку. Я предан своему делу. Я верю, что искусство – это связующее звено между материальным и духовным, человеком и высшими силами. Я верю, что для этого и существует искусство.

Опра: Понятно.

Майкл: И, гм, я чувствую, что я был выбран, чтобы дарить миру музыку, любовь и гармонию. Детям всех возрастов, взрослым и подросткам.

Опра: Как вы думаете, может, благодаря этому разговору люди начнут больше внимания уделять вашей музыке и станут судить о вас только по музыке, а не по чему-то другому?

Майкл: Я надеюсь на это. Это было бы здорово.

Опра: Я тоже надеюсь на это. Я очень взволнована, потому что программу смотрит весь мир. И мы решили, что, так как нас смотрит весь мир, это самый лучший момент для мировой премьеры «Give In To Me».

(Показан клип «Give In To Me».)

Опра: Итак, нам всем интересно, как слова quench my desire, написанные на бумаге, превращаются во все это?

Майкл: Ну, «Give In To Me»… Я хотел написать песню, которая была бы волнующей и веселой, и с элементами рока. Как, например, Beat It и Black Or White. И Слэш, мой дорогой друг, — мы оба любим животных и все такое – он хотел сыграть на гитаре, я хотел, чтобы он сыграл. Мы собрались и поехали в Германию. И сняли клип за два часа. У нас совсем не было времени на съемки. Нам хотелось, чтобы клип был необычный и волнительный, как будто рок-концерт. И вот что у нас получилось.

Опра: Вы упомянули животных. Я знаю, все будут потом спрашивать меня, где все животные. В начале я сказала, что думала, будто по гостиной у вас прыгают шимпанзе, но я никого не увидела. Где Бабблз?

Майкл: (смеется) Ну, животные здесь везде. Они по всему ранчо, в естественной среде. Днем они выходят, играют, прыгают. У них есть специальные площадки.

Опра: А почему вы так любите животных?

Майкл: Потому что у них я нахожу то же чудесное качество, что и у детей. Чистота, искренность, они не судят, они просто хотят быть твоими друзьями. Мне кажется, это очень трогательно.

Опра: Мне тоже. Мы вернемся в прямой эфир с Майклом Джексоном.

Объявление: Майкл Джексон беседует с Опрой. 90-минутное интервью с Королем поп-музыки.

Опра: Мы ведем репортаж в прямом эфире из дома Майкла Джексона, из его кинотеатра. И мы попросили у NBC 90 минут. Мне кажется, этого было мало.

Майкл: (смеется)

Опра: Думаю, мы выяснили все недоразумения. По дому не прыгают шимпанзе…

Майкл: (смеется)

Опра: В доме нет кислородной камеры. Но я уж не знаю, может, вы будете пореже хватать себя между ног?

Майкл: (смеется) Спросите у музыки.

Опра: Спросить у музыки, будете ли вы реже хватать себя между ног. О, мы не поговорили об инаугурации. Вы говорили Президенту Клинтону, что должны быть единственным исполнителем?

Майкл: Это ужасно. Самая дурацкая, сумасшедшая история. С какой стати мне выступать одному, только мне. Это глупо, по-моему. Я и подумать об этом не мог. Я бы никогда такого не сказал. Опять кто-то придумал, и весь мир поверил. Это ложь.

Опра: Что бы вы хотели, чтобы о вас знал мир? Я спросила у Лиз, а что бы вы хотели, чтобы у вас знали?

Майкл: За что бы меня помнили?

Опра: Нет, знали сейчас. Не помнили.

Майкл: Знали сейчас. Что я артист. Я люблю то, что я делаю. И я хотел бы, чтобы люди любили меня и мою работу. Я просто хочу, чтобы меня любили везде, куда я езжу. Во всем мире, потому что я всем сердцем люблю людей всех рас.

Опра: Гм. Знаете, Джин Сискель, кинокритик, однажды задав мне этот вопрос. Мне он очень понравился, и я задам его вам.

Майкл: Да?

Опра: Вам 34 года, что вы знаете наверняка?

Майкл: Гм, что я знаю наверняка?

Опра: Что вы знаете наверняка?

Майкл: Я все еще учусь. Жизнь для меня – это постоянный процесс обучения. Я не могу сказать, что что-то я знаю наверняка. Я действительно так считаю.

Опра: У меня нет слов, чтобы передать, как я благодарна вам за то, что вы пригласили нас к себе. И я желаю вам огромного счастья. Мне очень понравилось быть здесь, потому что тут я вновь почувствовала себя ребенком. И я пообещала себе, что когда интервью закончится – прямой эфир по всему миру – я прокачусь на колесе обозрения!

Майкл: (смеется)

Опра: Именно это я и сделаю. Сниму свои голубые туфли и прокачусь на колесе обозрения!

Майкл: (продолжает смеяться)

Опра: Я здорово проведу время, возьму себе немного попкорна. И, может быть, когда все закончится, вы научите меня лунной походке. Когда никто не будет смотреть!

Майкл: Хорошо! Хорошо! Будет здорово.

Опра: Да! Было весело!

Майкл: Да! Очень весело!

Вместе они уходят из кинотеатра в сторону парка развлечений.

Конец программы.

© 2000 перевод, Катерина Кофман MJFC «Dangerous».