Майкл Джексон и антисемитизм

07Эту тему обычно в фан-сообществе предпочитают обходить сторонкой. Очень трудно писать об этом, никого не обидев и при этом придерживаясь истины. Но бывают случаи, когда нельзя не ответить на прямой вопрос. Именно такой случай и стал причиной написания этого текста.

Кому как не мне, в конце концов, освещать эту тему. Мне, имеющей за пазухой свой собственный «пепел Клааса». Мне, имеющей своих собственных расстрелянных и закопанных в овраге родственников, свой собственный памятник «мирному населению», установленный в том числе руками моего деда, и свой собственный опыт и оскорблений, и зябкого принужденного молчания, и фальшивых выражений «толерантности».

Писать об этом — как идти по минному полю, честное слово. Вряд ли этот текст будет приятно читать фанатам Майкла Джексона. Вряд ли его будет приятно читать кому бы то ни было еще. Но он просто должен быть, и все. Просто должен быть.

Возможно, мне скажут — не время; о чем я вообще говорю, когда такое творится в стране; о чем я говорю сейчас, когда Израиль скорбит по своим трем убитым мальчикам, когда в Израиле снова война, снова ракеты, снова Железный купол спасает жизни. Разве вообще можно думать о таких вещах сейчас. Может быть, все так. Но дело в том, что вряд ли для этого вообще найдется подходящее время; а если откладывать, то никто этого больше не сделает, или сделает не то, или сделает слишком поздно.

Пост навеян внесетевым разговором и является ответом на внесетевую реальность. Разговор был о том, антисемит ли Майкл Джексон. Когда я, опешив, спросила, с чего такие выводы, мне сказали, что где-то прочли или слыхали, что он где-то что-то якобы сказал.

Тяжело начинать с плохого, но придется все же — после 15 лет работы в СМИ и пяти лет нахождения в процессе изучения творчества Джексона я не верю на слово ни одному новостному источнику. Это касается всего, вообще любой информации. Находясь внутри, сразу начинаешь понимать, насколько любое СМИ — даже самое объективное в самой демократичной стране — мало отражает реальность. Насколько мало из действительного важного туда просачивается. Ничтожно мало. И сколько при этом просачивается лишнего. Это даже если не говорить о пропаганде и т.п. сопровождающих «нагрузках».

Что касается Майкла Джексона, фокусника, волшебника и иллюзиониста на сцене и в жизни, то о нем все то же самое можно возвести в квадрат, в куб, в сотую степень. Удивительная иллюзия, которую он сотворил из себя самого, привлекла миллионы поклонников, но при этом до безумного гротеска умножила вокруг него количество сплетен, слухов и недостоверной информации. Выуживать из всего этого крупицы правды — занятие не для слабонервных, но оно хорошо учит различать некоторые вещи. Поэтому никто из тех, кто погружен в эту тему уже довольно долго, не покупается на очередную где-то услышанную или прочитанную гадость. Это, знаете ли, закаленные люди. Умеющие отделять мух от котлет и оперирующие только достоверной информацией.

А теперь о том, что мне лично достоверно известно об этой теме.

03
Роуз Файн, Майкл и Дженет Джексон

Майкл Джексон (как в свое время Луи Армстронг) в подростковом возрасте фактически воспитывался еврейской женщиной. Ее звали Роуз Файн. Она много лет была учительницей всей пятерки Джексонов, этих объездивших весь мир мальчиков; на школу их времени не хватало, и им наняли учительницу, которая везде их сопровождала и учила в перерывах между репетициями и концертами. Да, с ними ездила не их мать, а маленькая Роуз Файн, терпеливо исправлявшая их неисправимый «черный» английский.

01
Роуз Файн и Майкл Джексон

И Майкл был любимым и самым способным ее учеником. Всю свою недолгую жизнь он помнил о ней и постоянно помогал — среди прочих, кому он помогал — ей и ее мужу Сидни Файну, от которого когда-то немного научился языку глухонемых (в этой семье рос глухонемой ребенок по имени Питер).

02
Джексоны на уроке.

«Из-за того что мальчики не могли посещать школу, мы наняли г-жу Файн в частные учителя, она отправилась на гастроли с группой, — писала мать Майкла Кэтрин в своей книге воспоминаний «Never Can Say Goodbye». — Любимой темой Майкла была география. Он также увлекался искусством, историей и культурой. В то время как его братья отдыхали, Майкл отправлялся в музеи и галереи, погружаясь в культуру города, который они посетили. И г-жа Файн и ее муж, пианист, который также подружился с Майклом, вдохновили его полюбить литературу. Когда г-н Файн ушел из жизни, он оставил свое ценное фортепиано как подарок для Майкла».

Сидни Файн посвятил своему сыну Питеру, умершему в 1975 году от болезни мозга, вызвавшей глухоту, песню Seeing Voices. Майкл спел и записал эту песню в 1999 году вместе с хором Рэя Чарльза.

Отрывки этой записи недавно просочились в Сеть, она так и осталась неизданной. А вот язык жестов Майкл не забыл и не раз использовал — и в собственном видео, и даже на сцене, во время исполнения своего госпел-гимна Will you be there.

04
Майкл, Марлон, Рэнди, Джермейн Джексоны и Роуз Файн

Судя по некоторым сведеним, которые публикует The Jewish Daily Forward, Роуз Файн была для мальчиков не только учительницей, — они называли ее няней.

«Меня вырастила еврейская няня. Мне нравится суп с клецками из мацы», — сообщил Майкл однажды своему повару, еврейке Акаше Ричмонд.

«В середине 1990-х гг. Mайкл жил в пентхаусе небоскреба Trump Tower на Mанхеттене, деля этаж с самим бизнесменом Дональдом Трампом. <…> Ричмонд жила в паре кварталов к югу <…>, и она часто покупала бейглы на своем кратком пути до квартиры Джексона. «Oднажды Mайкл попросил бейглы с копченым лососем на завтрак», — говорит она. Она была немного удивлена этой просьбой, но выполнила ее. A несколько дней спустя он попросил суп с клецками из мацы.

«Откуда ты знаешь о нем?» — спросила она. «Меня вырастила еврейская няня. Мне нравится суп с клецками из мацы», — ответил он.

Ричмонд познакомилась с Джексоном в 1980-х, когда работала в ресторане The Golden Temple, oдном из первых вегетарианских мест в Лос-Анджелесе <…> Вскоре она и еще один повар из The Golden Temple стали работать в доме Джексона. <…> На протяжении последующих 14 лет Ричмонд путешествовала с Джексоном на его частном самолете по 30 странам, готовя для него во время его гастрольных турне HIStory и Bad. Для нее соорудили переносной холодильник, наполненный теми продуктами, что ему нравились, ингредиентами для блюд мексиканской кухни, мукой из мацы. «Я думаю, для него [суп] был едой, поднимающей настроение», — поясняет она. <…> «Я шутила, что была еврейской мамой Майкла. Я была обязана заботиться о его здоровье. Когда вы в турне, это в самом деле утомительно».

Позже Ричмонд перестала ездить на гастроли, чтобы проводить больше времени со своей дочерью, но в выходные она могла отправиться на ранчо Неверленд, готовить для Джексона. «У моей дочери на ранчо был праздник бар-мицва…Это был самый лучший праздник бар-мицва, какой только можно представить», — говорит она.

Майкл Джексон и Акаша Ричмонд с дочерью
Майкл Джексон и Акаша Ричмонд с дочерью

Первым, кто выразил Джексону восхищение «лунной походкой», впервые исполненной им в 1983 году, на праздновании 25-летия студии Motown, был еврейский мальчик. Позднее он не раз рассказывал в интервью об этой встрече (цитирую по памяти): «Ко мне подбежал еврейский мальчик лет 12-ти, у него были огромные восхищенные глаза, и он воскликнул «ого!!! как ты это делаешь?» И тогда я понял, что у меня получилось».

О Майкле с любовью и улыбкой вспоминает множество людей с еврейскими корнями, работавшие с ним, дружившие с ним, гостившие у него. Те, к которым он ходил на свадьбы, на бар-мицвы и семейные торжества. Среди них был, например, сценарист знаменитого видеоклипа BAD Ричард Прайс, шутивший о том, как он, еврей-астматик, и итальянец-астматик (режиссер Мартин Скорсезе) придумывали образ «крутого парня» для Майкла Джексона. Cреди них был и мистификатор Ури Геллер — крайне неоднозначная персона, надо признать, и с весьма странной репутацией, однако в его рассуждениях о Майкле, то псевдомистических, то восторженных, есть интересные и достоверные факты. В частности, он рассказывал о визите Майкла в маленькую нью-йоркскую синагогу Карлбах Шул на 79-й Вест стрит (Carlebach Shul Synagogue, 305 W 79th St) в 2001 году. Они выбрали это место потому, что рабби Шломо Карлбах был известен своей музыкой и пением /«His “Am Yisrael Chai” became a rallying cry for Jews trapped in the Soviet Union» — вот так все связано!/.

06
Ури Геллер и Майкл Джексон

«Казалось, никто из присутствующих в синагоге в тот вечер не мог поверить своим глазам. Мы никому не сказали о том, кто должен придти <…>, — пишет Геллер. — Когда он вошел в черной шляпе, темных очках, ярком розово-зеленом галстуке, белых носках и с букетом цветов в руке, люди уставились на него, раскрыв рты от удивления. В течение всей службы — песен, молитв, проповеди, восхваления Господа — дети и подростки подбирались поближе к человеку, написавшему самый успешный альбом в истории поп-музыки, и глазели на него. Просто чтобы удостовериться, чтобы убедить себя, что это действительно Майкл Джексон, а потом робко протянуть ручку и бумагу и попросить автограф. Казалось, его присутствие придавало еще больше радости происходящему, и я просто не мог поверить своим ушам, когда какой-то человек схватил меня за рукав и прошипел: «Он же антисемит! С какой стати вы притащили в синагогу нигера?» Женщина, стоящая позади него, пропела: «Jew me! Sue me!» <…> (об этом — ниже).

08
На свадьбе Ури.

Позднее Майкл рассказал журналистам: «Мне понравилось. Мне очень понравилось. Служба тронула мое сердце». Перед уходом из синагоги он пожал каждую руку, протянутую ему, и ответил на каждый вопрос. Я знаю, что внимание публики очень смущает его, но, тем не менее, вместо того, чтобы потихоньку уйти, спрятавшись за спинами телохранителей, он остался и пообщался с посетителями синагоги».

А потом Майкл прилетел в Англию, чтобы быть шафером на свадьбе Геллера. «Еврейское богослужение наполнено пением, и лицо Майкла стоило видеть, когда он раскачивался и хлопал в ладоши под музыку. Я увидел такое же выражение в его глазах, посмотрев на него под чупой, традиционным еврейским свадебным пологом, когда наши гости подняли Ханну и меня на свои плечи», — вспоминает Геллер.

И наконец, нельзя не сказать об оксфордском раввине Шмули Ботиче, с которым Майкл основал благотворительный фонд в пользу детей «Heal the kids» (один из нескольких десятков, которые он финансировал), и благодаря которому выступил в Оксфорде перед студентами и профессорами — с трогательной и очень искренней речью о своем детстве и о детстве вообще, в мире.

После смерти Майкла Шмули расшифровал аудиозаписи своих бесед с Майклом и издал две книги «Бесед с Майклом Джексоном». Они переведены на русский язык силами фэнов и есть в Рунете. В словах Шмули, обращенных к Майклу — неизменное изумление и восхищение, хоть он и пытается кое-где ему «помочь» в том, что считает психологическими проблемами. Майкл же там говорит обо всем на свете, о себе, о детстве, о своей славе и своем одиночестве, о музыке, — и в том числе живо интересуется еврейской культурой и теми обычаями, согласно которым живет Шмули.

09
Ариэль Шарон и Майкл Джексон

А еще Шмули рассказывает, как Майкл встречался с Ариэлем Шароном в 2001 году, когда того избрали премьером Израиля. Кто-то сообщил Шмули, что Шарон, совершавший в то время визит в США, как-то сказал: «для Израиля было бы хорошо, если бы Майкл Джексон приехал сюда и встретился с премьером».

«Я обратился с этим к Майклу в присутствии нескольких его сотрудников. Он немедленно ухватился за эту возможность и сказал, что ему бы тоже очень хотелось это сделать. Однако окружавшие его люди запротестовали, сказав, что это плохая идея, что Шарона ненавидят в самых разных частях света, особенно среди арабов, и что фотография Майкла с Шароном вызовет значительную негативную реакцию, вплоть до бойкота его альбомов и музыки. Однако Майкл сразу отмел все эти опасения и сказал, что он очень взволнован в связи с предстоящей встречей», — пишет Шмули.

10
На встрече с Шароном.

Майкл встретился и поговорил с Шароном, в газетах появились фото, и конечно, те, кто не советовал Майклу «портить репутацию», оказались по-своему правы, пишет Шмули. На следующий же день после публикации этих фото страницы СМИ и интернет пестрели громкими заявлениями о бойкоте Майкла Джексона за — кто бы мог подумать? — просионисткую позицию. За поддержку «ненавистного» лидера Израиля.

Нет в мире ни одного еврея, из тех, с кем общался Майкл Джексон, а он упоминал о многих — например, в интервью Дайане Сойер, кто хоть как-то упоминал бы о какой-то неприязни с его стороны, как и вообще о каких-то его национальных предпочтениях. Это достоверный факт. Интернационализм и стирание границ между расами и народами — одна из основных тем его творчества в целом. Интернационализм, а не национализм, в любой его форме.

Более того, для Майкла Джексона интернационализм был не декларацией, не игрой в гуманитарного мессию, а глубоко личным убеждением. Интернационализм, о котором он поет в своих социальных гимнах, — не политическое заявление, а плод душевной работы, потому что он вытекает не из газет и новостей, а из самой больной его темы, той, о которой он то поет, то плачет, то просто кричит отчаянно — темы иного, темы чужого, отверженного, темы униженного и оскорбленного по причине своей инаковости, темы «непохожего», разрушающего устоявшиеся стереотипы — всякие, от расовых и национальных до гендерных.

Отмечу, что встреча Джексона и Шарона происходила на несколько лет позже громкого скандала, разразившегося в США в 1995 году в связи с песней «They don’t care about us», в которой американская еврейская диаспора усмотрела оскорбление. Любопытно, что двигало Шароном, когда он вдруг захотел увидеться с Майклом после всего этого. Полагаю, что Ариэль Шарон неплохо разбирался в антисемитизме.

Песня «They don’t care about us», между тем, является одним из самых политически зрелых и интересных произведений Майкла. Это гениальная и универсальная формула бунта и революции. Гимн сопротивления — сопротивления вообще. Формула, одинаково актуальная для любого, кто чувствует унижение и несправедливость. Эту песню могли бы петь участники черных антирасистских демонстраций Мартина Лютера Кинга, хиппи из Вудстока, бунтовщики в Лос-Анджелесе в 1991-м, майдановцы в Киеве, защитники Белого дома в Москве в августе 1991-го — и совсем другие защитники Белого дома в 1993-м, пражане в 1968 году и узники Бухенвальда в 1943-м, избиваемые на демонстрациях российские оппозиционеры и американцы с «Оккупай Уолл стрит», сторонники Че Гевары и противники Уго Чавеса, китайские студенты на площади Тяньаньмынь, каирские революционеры, борцы за права сексуальных меньшинств, восставшие жители Варшавского гетто… Все — независимо от своей правоты — кто бунтует и протестует.

«Beat me
Hate me
You can never
Break me
Will me
Thrill me
You can never
Kill me
Do me
Sue me
Everybody
Do me
Kick me
Strike me
Don’t you
Black or white me»

Невозможно перевести это — так ярко, лаконично и емко текст выглядит на английском. На русском весь этот эффект теряется. «Бейте меня, ненавидьте меня — вам никогда не сломать меня, принуждайте меня, пугайте меня — вам никогда не убить меня, сделайте/достаньте/используйте меня, засудите меня, все используют меня, пинайте меня, избейте меня, не смейте решать, черный я или белый», — вот бледный и корявый перевод этих слов. Это песня жертвы, песня отчаявшегося, униженного, сопротивляющегося, обвиняющего весь мир человека. Масштабный, монументальный собирательный образ. И эта песня — от первого лица. Это вызов от первого лица всему миру: от лица всех униженных и оскорбленных, слитых в единый символ — всему надменному и несправедливому миру.

Что же возмутило общественность в этой песне, помимо ее общего дерзкого настроя?
Два слова — «jew me» в контексте «jew me, sue me, everybody do me, kick me, kike me, don’t you black or white me».

Если отбросить все эмоции, то останутся две точки зрения на этот инцидент.

Первая. Критики и американская еврейская диаспора единодушно сочли, что эти слова оскорбительны. Их пришлось изъять из текста песни и видео, а Майкл Джексон был вынужден официально извиняться. Действительно, если вынуть эти два слова и рассмотреть их отдельно от контекста песни, то в переводе «называйте меня евреем» или «относитесь ко мне как к еврею» нетрудно услышать оскорбительную интонацию.

Вторая. Обратимся снова к контексту, в котором прозвучали эти слова. Нет ничего противоречивого в том, что в этом собирательном образе несправедливо униженного нашлось место и для еврейской скорби. Потому что «jew me» можно перевести и как «обзывайте меня жидом». Это значит, что лирический герой-жертва сам становится «жидом», униженным и протестующим. «Jew me, sue me, everybody do me, kick me, kike me, don’t you black or white me», — об этих словах Майкл впоследствии говорил, что он поет голосом всех обвиненных и пострадавших, от лица всех людей Земли — как символ всех жертв несправедливости. «Ведь это я сам, это я — еврей, чернокожий, белый, — объяснял он. — Песня говорит о несправедливости, которая происходит с людьми, и о том, как система может несправедливо обвинить их. Сама мысль о том, что этот текст могли посчитать оскорбительным, причиняет мне сильную боль, это недоразумение. Песня, вообще-то, о болезненности предрассудков и о ненависти, я хотел с ее помощью привлечь внимание к социальным и политическим проблемам».

Однако при желании все эти соображения можно отмести, сказав, что все это лишь трактовки и толкования, и мало ли что он там объяснял и имел в виду, и запрещенные формулировки есть запрещенные формулировки.
Что ж, таковы правила.
Полагаю, к слову, что пьеса Бориса и Аркадия Стругацких «Жиды города Питера» совершенно точно не могла бы выйти в США с подобным названием.
А песня Высоцкого с фразой «не лучше ль податься мне в антисемиты» с ярким посылом, направленным против антисемитизма, также была бы на грани дозволенного в рамках правил политкорректности.
А еще вспоминается, как Татьяна Толстая пыталась с боем пропустить через американского редактора пушкинскую фразу, сказанную о себе самом: «Потомок негров безобразный».
«В своей статье для американского журнала я как-то процитировала строку Пушкина: «Потомок негров безобразный». Мне позвонил редактор: «Вы что, с ума сошли? Я не могу напечатать эти слова». — «Но Пушкин это сказал о себе». — «Этого не может быть». — «Может». Молчание. — «Снимите строку». — «Не сниму». — «Тогда давайте напечатаем вашу статью под другой фамилией». — «Тогда я вообще снимаю свою статью и напечатаю ее в другом месте, сославшись на вашу цензуру». — «Это тоже невозможно. Слушайте, ваш Пушкин что, расист?» — «Наш Пушкин — эфиоп». Долгое молчание. — «Слушайте, без этой строки ваша статья только улучшится. Поверьте мне, старому редактору». Долгий визг с моей стороны о том, что я это уже семьдесят лет слышу, и что советская власть, и тоталитарный режим, и Главлит, и Николай Первый, и кишиневская ссылка, и понятно что. И что я от бабушки ушел, и от дедушки ушел, а от тебя, политическая правильность, и подавно уйду. Визг не помогает. Тогда я меняю тактику и холодно, злобно, раздельно: «Так. Мало того, что черных вы, белые, держали в рабстве в течение трехсот лет. Теперь вы затыкаете рот единственному русскому черному поэту, томившемуся в неволе среди берез тоталитарного строя. Вот он, расизм. Вот она, сегрегация. Генерал Ли сдался, а вы — нет. Мы что, в Алабаме?..» Пушкина напечатали».

Негра Пушкина, может, и напечатали, а негр Майкл Джексон, чей каждый шаг и каждое слово судили и оценивали сотни миллионов людей, попал в очередной скандал и стал объектом остракизма только из-за того, что спел два слова от лица еврея в своем плаче о всемирной несправедливости.

Впрочем, это только мое личное оценочное суждение. И я вполне могу понять тех, кто откажется что-то толковать и объяснять и сочтет подобное самовыражение недопустимым. Штука только в том, что от этого ничто не сделается понятней…

Дело-то в том, что Майкл Джексон, как всякое большое, объемное, неоднозначное культурное явление, не исчерпывается ярлыками и вообще какими-то четкими определениями. Это не что-то, что можно положить на плоскость или вписать в какой-то шаблон. Это дышащее, многогранное, причудливое произведение искусства — причем искусства абсолютно самобытного, потому что в нем мало того что соединены все известные виды воздействия на человеческое воображение, но и сам творец является холстом — во всем и в течение всей жизни, буквально до последнего вздоха. Поэтому все попытки привести его к какому-то одному знаменателю — это такая малость по сравнению с настоящей задачей описать его, описать его феномен так, чтобы хотя бы обозначить грани, контур, общие черты.

Поэтому я могу, конечно, сказать, что Майкл Джексон был искренним, погруженным в себя мечтателем, но надо понимать, что, говоря это, я допускаю огромное упрощение. И все же без этого упрощения трудно двигаться дальше в заявленной теме. Да, это был мечтатель, какого не видел мир. Это был мечтатель, который всерьез заявлял, что если бы он встретил Адольфа Гитлера и поговорил с ним, то Гитлер взял бы и бросил всю эту затею с нацизмом. Это был мечтатель, который, после страшного случая в Британии, когда двое мальчишек лет 9-10 ради забавы убили четырехлетнего малыша (став самыми юными убийцами в истории уголовного розыска), намеревался отправиться к ним в тюрьму. Отчего-то он был совершенно уверен, что ему есть что им сказать… Его тогда удержала только любимая женщина — трудно представить, какую историю могли бы раздуть из этого СМИ. И это был мечтатель, который всерьез намеревался однажды отправиться мирить Израиль с арабами, а арабов с Израилем — уверенный, что ему все удастся, что он придет, и все прозреют, и на «Святой Земле» наступит мир и счастье.

Майкл Джексон был американцем до кончиков волос, и что-то в этой его уверенности есть типично американское. Вот это наивное «мы придем, поможем, разрулим, и все будет окей, гайз». Что-то в этом отдает «островным» мышлением, свойственным некоторым коренным американцам, которым по-настоящему важно лишь то, что происходит на родине, там, где «home, sweet home», а весь остальной мир с его проблемами — это некий фоновый шум, в отличиях которого не так уж важно разбираться. Один мой знакомый, житель США, нейтив из Алабамы, как-то написал мне, что, несмотря на то, что получить паспорт для выезда за границу для американца не составляет никакого труда, очень многие граждане США даже не задумываются об этом. И не потому, что у них нет денег на путешествия, нет. А просто потому, что им хорошо дома. Просто — хорошо дома и никуда больше не надо. В общем-то, это не самое плохое свойство национального характера, мне кажется. Кроме того, люди, которым хорошо дома, и сами удивительно открыты и доброжелательны. Однако трудно с таким настроем быть экспертом по международным проблемам.

И все же — американец американцем, «это многое объясняет», но не все. Потому что надо учесть: все эти и многие другие гуманитарные заявления (а также вся многомиллионная charity-деятельность) исходили, во-первых, от черного американца. Ни один черный американец до Майкла Джексона не стремился «спасать мир» (я имею в виду публичных персон). Ни Мартин Лютер Кинг, ни все многочисленные защитники прав цветного населения США не мыслили в таких категориях.

А во-вторых, и в-главных — возвращаясь к тому, о чем было сказано выше — эти гуманитарные заявления исходили от ОТВЕРЖЕННОГО американца. От американца, погруженного на родине — там, где sweet home, да — в пучину позора и бесконечного скандала. От американца, превращенного в мировое цирковое зрелище. И, кстати, от черного американца, которого множество таких же, как он, черных американцев безосновательно обвинили в предательстве расы: то есть от человека, отверженного везде, всеми, вплоть до самых родных и близких.

Однако я отвлеклась.

Что еще достоверно известно по теме? Почти ничего. Еще всего несколько слов. После смерти Майкла в его бумагах нашли, среди всего прочего, клочок, вырванный из блокнота, с черновиком не то песни, не то стихотворения под заголовком «Palestine».

С таким текстом:

See the plains
Of the days of old
Just a century ago
When peace stories were told.
Of how Gallilie (sic) ran through
The Jordan river.
What remains are cold
Tales of war,
Of the death and dying
Bomb shells are flying
Bodies multiplying,
See the children crying.
What are they fighting for?
I will pray for you, Oh, Palestine.
Oh, Palestine, I will carry you, oh,
Palestine. Palestine.
Come deep in my heart.
I’ll always love you.
Palestine, don’t cry,
I will pray for you,
Oh, Palestine. Oh, Palestine,
Oh, Palestine.
God’s a place for you
Oh, Palestine.
And, I believe in you. Oh,
Palestine, I will die for you.”

 

11
Рукопись «Palestine»

Никто не знает, для чего предназначался, и предназначался ли вообще для чего-либо этот текст. Говорят, что он написан в последние год-два жизни автора, но это не очевидно. Неизвестно даже то, его ли это текст — ясно только, что он записан его рукой. Но если допустить, что Майкл — автор этого текста, то версий о его происхождении можно выдвинуть две.

Во-первых, в 2005 году, после оправдательного приговора на судилище по обвинениям в неподобающем поведении Майкл Джексон, как известно, навсегда покинул свой заповедный Неверленд и уехал жить в Бахрейн к тамошнему шейху. А значит, некоторое время он провел под исламским влиянием — принимали его весьма тепло (впрочем, до поры до времени), и он вполне мог, совершенно не будучи искушенным в политических тонкостях Ближнего Востока (американец и еще раз американец), набросать в блокноте под влиянием фантазии вот такой очень общий экспромт на тему воюющей Палестины. Еще раз повторю — вряд ли понимая что-то предметно о сути противостояния; скорее всего, руководствуясь очень общим представлением о том, что мир лучше войны и что — опять же — как бы это взять всех за руки, посадить вместе, спеть хорошую песню и помирить. «Give peace a chance», — все в таком духе, который в наш циничный век кажется неуместным и странным, а ведь совсем недавно захватывал миллионы.

Мне возразят, что Майкл Джексон общался с Ариэлем Шароном и множеством других евреев — и что же, он не был в курсе дел на Ближнем Востоке? Отвечу вопросом на вопрос — а разве вся еврейская диаспора за пределами Израиля имеет одну и ту же точку зрения на ближневосточную проблему? Ничего подобного. Так что позволю себе предположить, что Майкл Джексон смотрел на все это как артист и художник, а не как политик; Майкл Джексон общался с тысячами людей, каждый из которых имел — и считал нужным донести до него — свое мнение, которое могло бы повлиять на него; вероятнее всего, он, как и большинство его сограждан, не особенно вдавался в вопрос о том, кто прав, а просто, как когда-то Джон Леннон, пел о стремлении к миру во всем мире.
Можно ли осудить его за неосведомленность в ближневосточной проблеме, свойственную множеству американцев и европейцев (если вообще о чем-то судить по куску блокнотного листка)? Да, можно. Можно ли, зная все то, о чем я писала выше, вывести из этого неопубликованного текста невнятного происхождения заключение о том, что Майкл Джексон был законченным антисемитом? Я думаю, нет.

Во-вторых, незадолго до смерти Майкла его брат Джермейн, принявший ислам и приверженец весьма специфической расистской то ли секты, то ли партии «Нация ислама» (имеющей очень отдаленное отношение к исламу настоящему), посоветовал ему нанять охрану из «бойцов» этой организации. Это было уже перед тем самым несостоявшимся туром «This is it», в те самые месяцы, когда Майкл находился под дичайшим прессингом и страшным стрессом, и, как упоминали люди, работавшие с ним в то время, не всегда полностью отдавал себе отчет о происходящем.

«Нация ислама», исповедующая скорее не ислам, а воинствующий черный расизм, — действительно крайне неприятное сообщество, и его «вожди» не раз громогласно высказывались в том числе и в антисемитском духе. В Википедии на русском о «Нации ислама» есть довольно обстоятельная статья. Сами руководители секты, однако, декларируют, что они не антисемиты, а антисионисты, то есть выступают протиa href=»https://michaeljackson.ru/wp-content/uploads/2014/07/09.jpg»в политики Израиля.

При этом надо понимать, что этот антисемити зм значительно отличается от многовекового, с кровавой историей, европейского антисемитизма. Этот антисемитизм — часть глобального протеста черных против белой расы, против всех белых вообще. В крайних своих формах этот протест принимает вот такие уродливые и смешные формы — с идеей мирового и генетического превосходства черных над белыми, с идеей о неполноценности белых, с идеей о будущем мировом господстве черной расы и так далее в том же духе — почти как «Россия — родина слонов». Так вот антисемитизм сюда примешивается в форме невежественного представления о мировом заговоре белых против черных, в котором, как якобы самые умные, евреи играют не последнюю роль. Однако у этого афроамериканского маргинального антисемитизма, что важно понимать, нет истории — есть декларации, но нет реальной истории гонений и преследований, как в Европе. Кроме того, эти «черные воины» не сконцентрированы на антисемитизме как таковом — они заточены на «борьбу» против всех белых вообще, и главным образом против белых, имеющих власть. Это никого не извиняет, конечно, но просто важно понимать, что окраска у всего этого больше умозрительная. По крайней мере пока. К счастью, американское государство устроено так, что эти люди остаются в среде маргиналов.

Афроамериканское освободительное движение вообще имеет длинную и очень разнообразную историю, в нем участвовали миллионы людей с самыми полярными подчас взглядами, и если погружаться в рассказ о нем дальше, то я, боюсь, занырну в глубины, очень далекие от темы. В «Нации ислама» на заре ее возникновения двенадцать лет состоял, например, такой известный афроамериканский идеолог, как Малкольм Икс. В Нью-Йорке есть улица его имени — это часть Леннокс авеню в Гарлеме. На 125-й улице Манхэттена продаются майки с его изображением, и для черных он не менее значимый лидер, чем Мартин Лютер Кинг. И он был большим авторитетом для Джона Леннона в свое время, когда Джон и Йоко переехали в Нью-Йорк и стали после 1968 года убежденными «левыми» и активными участниками антивоенной кампании, в которой «черные» движения против расовой сегрегации и боевые группировки, в том числе имевшие большие проблемы с законом, сыграли далеко не последнюю роль. Малкольм Икс впоследствии отрекся от «Нации ислама», признав ошибочность своих взглядов, и был убит в 1965 году, по официальной версии, одним из сторонников «Нации». Однако факт есть факт — он был одним из первых и самых ярких ее лидеров. Я уж не говорю о его связи с Че Геварой и Фиделем Кастро.

Так что, в принципе, исследователь культуры ХХ века может изучить и такую любопытную тему, как «Джон Леннон и антисемитизм». Я думаю, здесь есть в чем покопаться — если Леннон в США имел тесные связи с черными лидерами, а он их имел, то почему бы очень дотошному исследователю при желании не найти обрывки текстов и высказываний, в которых — опять же при желании — можно усмотреть нечто неполиткорректное. Все переплетено. История США в двадцатом веке — исключительно увлекательный предмет. Но никто этого не будет делать: Леннон — икона белого мира, а Джексон — мальчик для битья, шут, менестрель, пляшущий посреди мира черный человечек, в чьем белье и черновиках будут копаться еще тысячи желающих выудить обвинения и претензии.

Это снова было мое личное оценочное суждение, прошу прощения, и вернемся к теме. Братец Джермейн, за которого Майкл, к слову, постоянно платил алименты, действительно уговорил его нанять боевиков «Нации ислама», и они работали его охранниками пару месяцев в 2008 или 2009 году, точно сейчас не вспомню. Может быть, черновик «Palestine» был навеян общением с ними. Однако эти люди были явно чужды ему, и расстался он с «подарочком» брата быстро и без сожалений. Надо сказать, что в состоянии жуткого стресса и буквально борьбы за жизнь он не всегда различал — да и вовсе не различал — чего хотят от него многочисленные «доброжелатели», вившиеся вокруг такого солидного куска денег и славы. И черные маргиналы, как и все другие, не замедлили воспользоваться ситуацией — очень быстро распространились слухи о том, что Майкл Джексон вступил в «Нацию ислама», и даже что он принял ислам незадолго до смерти. Все эти слухи, как и многие другие, не имели под собой никакой почвы. Майкл Джексон не принимал ислам и никуда не вступал.

Летом 2009 года только что погибшему артисту не постеснялись и песенку приписать — подделку под названием «Muhammad», исполненную не слишком умелым подражателем. Неудивительно поэтому, что найденный в черновиках набросок «Palestine» сразу же был взят на вооружение исламскими пропагандистами — и мертвый уже несколько лет Майкл Джексон, который ничего не может объяснить, ни с чем не может бороться, рьяно изображается ныне на некоторых сайтах и в некоторых фильмах как новообращенный мусульманин и как сторонник палестинских и исламских террористов. Такой хороший козырь они упустить не могли.

Есть также и совсем уж безумные «расследователи», которые заявляют, что Майкла Джексона убили «иллюминаты», пишут многостраничные эссе о мировом масонском заговоре и т. д. Все это плод фантазий, не имеющих к Майклу никакого отношения вообще, так что я даже не буду вдаваться в перебирание этой чепухи, коей в Сети можно тоже найти немало.

Вот и все. Но как странно и непонятно, отчего в биографии именно этого человека — мало ли в мире знаменитостей — неустанно ищут и ищут подвохов, тайн, мифических грехов; как выпытывают, как копают, как добираются до каждого слова, жеста, движения, автографа; как толкуют напропалую без всяких оснований все что угодно.

Остается лишь сказать несколько слов собственно об антисемитизме, потому что в ХХI веке уже не так-то просто понять, что же именно имеют в виду люди, когда оперируют этим термином. В начале ХХ века все было ясно — евреи были монолитной культурой со своим языком и своей религией. В начале ХХI века никто уже не может точно определить, кто же такие евреи. Граждане государства Израиль? Но эти граждане зачастую вообще атеисты, они могут не знать ни иврита, ни тем более идиша, они могут не иметь никакого отношения к еврейской культуре — даже будучи большими патриотами обретенной родины. Иудеи? Но исповедующие иудаизм могут не иметь никаких еврейских предков; кроме того, они могут быть прямыми врагами Израиля, как живя в стране, так и живя вне ее. Назвать ли мне в таком случае антисемитами 50 тысяч нью-йоркских иудеев, вышедших протестовать против введения в Израиле воинской повинности для молодых людей из ортодоксальных иудейских семей? Назвать ли мне антисемитом одного американского знакомого, выходца из еврейской семьи и настроенного резко против Израиля, «убивающего мирных арабов»? Назвать ли мне «пособницей антисемитов» еврейскую женщину-врача из организации «Врачи без границ», лечащую африканских детей — потому что в африканских странах большинство настроено антиамерикански и антиизраильски? Назвать ли мне антисемитом Бориса Пастернака, который подчеркивал свое отличие от еврейских предков и свою принадлежность к русской культуре — чем заслужил обоснованную критику со стороны сионистов еще в середине ХХ века?

Хорошо, допустим, мне возразят «пусть евреи там сами с собой разбираются, кто из них кто, кто виноват, и в чем, а неевреям не след вообще судить обо всем этом». А как тогда насчет «наполовину-евреев», «на-четверть-евреев», «иудеев по духу» и множества еще людей, имеющих к этой культуре отношение или наоборот, отрицающих это отношение? Кому тогда разрешить говорить, и что именно?
Все несколько сложнее, чем кажется, и с еврейством, и с антисемитизмом. Кроме того, есть еще и разное понимание еврейства со стороны — то есть со стороны неевреев. Есть, например, американское понимание — когда евреем считается только тот, кто исповедует иудаизм. Христианин из еврейской семьи евреем в США не считается вообще. Не то в России — в России царствует тот самый чисто животный подход «на четверть еврей, на восьмую латыш, на другую восьмую татарин»: когда евреем считается любой, в чьей родословной откопали метрику с пометкой «еврей» в графе «национальность». Ни культура, ни вера никакой роли не играют. Тот же подход, который практиковал в свое время Гитлер — впрочем, не он первый. «Выкресты» так называемые в этом случае не избегают общих с соплеменниками проблем — и они точно так же гибли в Освенциме, как их бывшие собратья. И наоборот — русский, перешедший в иудаизм, для россиян остается русским. А в Нью-Йорке можно встретить чернокожих иудеев, типичных афроамериканцев, проповедующих на улицах — и никого не удивит то, что они считают себя евреями.

За сто лет нация изменилась до неузнаваемости — буквально до неузнавания самой себя в зеркале, до того, что в самой ее среде не утихают яростные споры о том, кто такой вообще еврей и каким условиям должно соответствовать еврейство. В такой ситуации единственным непротиворечивым определением становится общее «еврей — тот, кого неевреи считают евреем». То есть то самое определение, согласно которому у нас евреем становится любой Чубайс или Гайдар, не имеющие никаких еврейских корней. Определение, фактически значащее «чужой — тот, которого свои считают чужим».

Чужой. Иной. «Скажите мне, что стало с моими правами? Я стал невидимым, раз вы игнорируете меня?» — пел двадцать лет назад чужой всему миру человек, stranger, только не in Moscow, а везде. Ни Рузвельт, ни Мартин Лютер Кинг, которых он призывает в песне, не вернули бы ему ни права на приватность, ни права на то, чтоб быть с кем-то и где-то своим. Чтобы «вписаться». «Отстаньте, я просто пытаюсь вписаться», «Временами мне хочется просто быть нормальным».

Майкл Джексон говорит о славе и одиночестве

Человек, выламывавшийся из любых представлений о том, каким он должен быть. Каким он должен быть американцем. Каким он должен быть афроамериканцем. Как он должен выглядеть и как не должен выглядеть. Какую он должен делать музыку, что говорить, что не говорить, чем интересоваться, что любить. Каким быть мужчиной — и каким не быть мужчиной. «Ты ставишь людей в условия, неважно даже в какие, и даешь им совершенно не то, чего они ожидают», — фокусник, с таким рецептом «волшебства» строивший и свое искусство, и свою жизнь — как искусство.

Майкл Джексон: Unauthorized interview, часть 1/3

И поэтому в конечном счете оказавшийся «иным» для всех — американцев и не-американцев, арабов и евреев, семитов и антисемитов, белых и черных, мужчин и женщин. «Человек-слон» — живший в таком же цирке. Сказавший сам себе «Возвращайся в свой цирк, урод!» в фильме «Ghosts». Только вокруг этой арены сидело и смотрело шесть миллиардов человек.

Michael Jackson — Leave Me Alone

Может быть, именно поэтому его волшебство так внятно и близко людям, имеющим сходный опыт.

Большое спасибо Вере Серовой — morinen за помощь в поиске материала для этого текста.

 

Елена Зеликова

5 мыслей о “Майкл Джексон и антисемитизм

  • 30.07.2014 в 17:58
    Постоянная ссылка

    Спасибо. Восхищает ваш труд, ваш подход и ваше трепетное отношение к личности и наследию Майкла Джексона.

  • 31.07.2014 в 03:25
    Постоянная ссылка

    Лена! Спасибо! Ваше видение проблемы, Майкла, жизни на этой планете вызывает глубокое уважение и восхищение.

  • 29.08.2018 в 11:33
    Постоянная ссылка

    Такая хорошая статья! Рассудительная и трогательная!

Обсуждение закрыто.