Ох уж этот Джексон!

gallery_379_275582 Майкл Джексон – веселый парень, хоть и Король поп-музыки. Многие его друзья и коллеги не раз отмечали его чувство юмора. Даже когда он стал взрослым, многое в нем осталось от 10-летнего мальчишки, который от скуки носился с братьями по коридорам отелей и придумывал различные шалости – порой милые и добрые, а порой не очень. Битвы едой, водяными шариками, бои на водяных пистолетах, телефонные приколы, розыгрыши – Джексон всегда находил для этого время, и на гастролях, и во время записи в студии. Возможно, некоторые его «шуточки» кому-то покажутся детскими, глупыми или даже несколько злыми, но из песни, как говорится, слов не выкинешь, ему самому все это казалось очень забавным. Вдобавок, у него было и гораздо более ценное качество – он умел посмеяться и над собой тоже, особенно когда сам оказывался в глупом положении. Предлагаем вашему вниманию подборку историй очевидцев о смешных ситуациях с участием Майкла.


Патрисия Дэвис, танцовщица Soul Train:

Майкл мог и подшутить. Однажды мы с Лизой Джонс (еще одна танцовщица Soul Train) пришли к нему в гости, и он спросил Лизу: «Не хочешь ли немного картофельных чипсов?» Лиза ответила: «Да, я люблю чипсы!» И вот Майкл дает Лизе пакет с чипсами, она засовывает туда руку – а там внутри змея!

 

Андрэ Мензис, охранник в туре Victory (1984):

Все Джексоны относились ко мне тепло и дружелюбно. Майкл часто задействовал своего младшего брата Рэнди и меня в одной из своих любимых шуток. Поздно ночью мы собирали все подносы, оставленные постояльцами в коридорах у дверей номеров, затем выбирали одного из братьев и сваливали все это в кучу перед дверью в его номер. Утром, когда брат выходил из номера, то сразу спотыкался обо все эти тарелки.

 

Фрэнк Касио, друг и ассистент Майкла:

Перерывы часто делались и ради одной из самых любимых игр Майкла: бои водяными шариками. Вокруг всегда хватало народу, чтобы устроить старое-доброе водяное сражение, многие занимали специально построенный для этого форт, оснащенный различными приспособлениями для ведения «войн». И хотя у Майкла теперь были свои дети, он с удовольствием собирал всех детей в округе, чтобы они могли вкусить волшебства в этом чудесном месте. Все, кто в тот момент был в Неверлэнде (Майкл, дети, персонал, соседи), разбивались на команды по 3-4 человека, а персонал тем временем загружал в форт «амуницию». Целью игры было не промокнуть, пытаясь попасть по кнопке на противоположной стене форта. Как только одной из команд удавалось попасть по этой кнопке три раза, наверху вздымался флаг, завывали сирены, и все попадали под автоматические разбрызгиватели, обливавшие нас с головы до ног. Однажды команда Майкла проиграла, а это означало, что капитан должен сесть на крохотную жердочку над большим баком с холодной водой. Майкл покорно забрался туда и немедля был сбит в воду, когда команда противника, прицелившись как следует, швырнула в него мяч.
 

Майкл Буш, костюмер:

Он был трудоголиком. Но это делало его счастливым, и было очевидно, что «на работе» ему весело, поскольку иногда он звонил мне в три часа ночи, чтобы приколоться.

– Знаешь, кто это? – спрашивал меня приглушенный голос с британским акцентом.

– Да, Майкл, знаю, и ты говоришь сквозь картонку из-под бумажных полотенец.

Щелк.

К слову, Майкл был хорошим имитатором голосов. Когда мы ездили с гастролями, он звонил звукоинженеру, танцовщикам, водителю и разговаривал с ними по двадцать минут, прежде чем они узнавали его. Он считал, что это было самым веселым занятием на земле. Не могу не согласиться, это действительно было очень забавно.

 

Джермейн Джексон:

Наш фургон остановился у светофора в Канзас-сити, и тут Майкл увидел на углу трех проституток. На одной из девушек были золотые, расшитые блестками штаны, которые и привлекли его внимание. «О, Боже мой, я ранен!» – игриво отреагировал он (так мы, Джексоны, обычно выражали восхищение девушкой). Затем, за мгновение до того, как загорелся зеленый свет, он высунул из окна фургона руку в белой перчатке и помахал. Проститутки переглянулись, не зная, что и думать, и может ли быть, чтобы в этой машине в самом деле сидел Майкл Джексон. Чтобы убедить их окончательно, Майкл слегка приоткрыл дверцу фургона и, когда машина тронулась, он показал девушкам свое лицо, ухмыльнулся и захлопнул дверцу. Развернувшись на сиденье, он наблюдал, как девчонки подпрыгивают от восторга.

Гастроли означали возвращение к старому-доброму инфантильному веселью. Майкл, Марлон и я сбрасывали водяные бомбочки на столы разряженных в пух и прах бизнесменов, обедавших в кафе внизу, хоть и знали, что вода превратится в мелкую водяную пыль по пути вниз, настолько высоко мы жили. Мы обливали друг друга водой в боях на водяных пистолетах. Подсовывали яйца людям в туфли. Майкл хватал рулон туалетной бумаги и разматывал его с балкона.

Самым лучшим занятием была битва едой после концерта. Майкл с серьезным видом разговаривал с Фрэнком Дилео и еще кем-нибудь из сотрудников, а я наблюдал. Поскольку Майкл стоял ко мне спиной, я брал полную горсть орехов и швырял им на головы. Было сразу видно, что люди, впервые работавшие с нами, не были готовы к такому повороту событий, потому что они сразу закрывали лица руками и просили нас перестать. Майкл начинал хохотать:

– Ну, Эрмс, сейчас ты получишь по полной программе!

А затем мы начинали швырять друг в друга конфетами M&Ms. Когда они заканчивались, мы переходили к бананам, креветкам, ягодам и тортам. Большая часть этого веселья была снята на камеру Харрисоном Фанком, и мы уже давно привыкли к тому, что он входит к нам в гримерку без предупреждения. Мы доверяли ему, у него был полный карт-бланш на съемку в любой момент. Как-то Майкл попросил его положить камеру и немного передохнуть. Харрисон решил, что это очень мило с его стороны – признание тяжелой роботы фотографа таким артистом, как Майкл. Но едва он подошел к тарелке с фруктами, Майкл подкрался к нему сзади и высыпал ему на голову ведерко с креветками. Добро пожаловать в семью!

 

Адриана Лукас, работница приюта для животных

Когда он навестил наш приют во второй раз, мы были на улице, в загоне для выгуливания собак. Это громадная огороженная территория позади здания, там есть деревья и прочее. Замечательное место, где собаки могут порезвиться. У нас была одна собака, которая временами сходила с ума и начинала носиться кругами, как ненормальная. А они при этом так забавно выглядят, что невозможно не смеяться. Это рассмешило и Майкла – настолько, что он не мог остановиться, а взглянув на кого-нибудь, начинал смеяться только сильнее. Он не мог устоять на месте — в конце концов он согнулся пополам и ударился лбом о спинку скамейки, стоявшей впереди. Последовал возглас «Ай!», после чего он расхохотался совсем безудержно, и мы вместе с ним. На следующий день у меня даже живот болел от смеха. У Майкла на лбу вскочила шишка – он рассказал мне об этом при нашей следующей встрече. «Иногда смех опасен для здоровья», – сказал он. Большинство людей не знают, насколько забавным был Майкл – когда он дурачился, он часто не мог перестать смеяться. Воспоминания о том, как он стукнулся лбом у нас в приюте, или как его преследовал фламинго, до сих пор вызывают у меня улыбку.

 

DSC_5646Майкл Буш, костюмер:

В клипе Remember the Time танцовщики и актеры (среди них Эдди Мерфи) были одеты очень легко, но Майкла нам пришлось закрыть с головы до ног из-за витилиго. Режиссер клипа Джон Синглтон хотел, чтобы Майкл был одет в такой же костюм, как и остальные актеры, но с дополнительными украшениями. Джон знал, что мы проектировали костюм Майкла, и сказал нам, что хочет показать Майкла «во всех египетских регалиях», включая традиционный головной убор в духе Тутанхамона, на что Майкл отреагировал: «Ни за что, Буш».

Мы все равно сделали этот головной убор, но в первый же день съемок он куда-то подевался. Целая бригада сотрудников обыскивала съемочную площадку Universal Studios, а я тем временем в панике названивал Дэннису, рыскавшему по подъездной дорожке к нашему дому в надежде, что я просто выронил его, когда собирался ехать на съемки. Через 20 минут мы были вынуждены начать съемки без головного убора. Когда работа была закончена, я проводил Майкла в трейлер, чтобы помочь ему переодеться, и увидел, что злополучный убор валяется на стуле рядом с кроватью. «Если у нас его нет, значит, мне не придется его надевать», – решил Майкл и сам его спрятал.

 

Латойя Джексон, сестра Майкла (о временах Jackson 5):

Их провожали в гостиничный номер прямо с самолета, потом репетиции – и снова в гостиницу. Вечером – концерт и опять гостиница. В свободные дни братья отсиживались в своих комнатах: выйти было непросто. Иногда бывали подушечные бои, телефонные разговоры с домом, шалости и проказы, которые придумывались на ходу, чтобы не умереть со скуки. Самая любимая шалость заключалась в приставленном к полуоткрытой двери ведре с водой так, чтобы ничего не подозревающая жертва, споткнувшись, промокла с головы до ног. От беспросветной скуки Майкл набирал раз за разом номер бюро обслуживания, хотя знал наверняка, что его заказы не примут к сведению на кухне. «Я хотел бы капустный рулет, немного кукурузного хлеба… и порцию черных бобов, – говорил он, будто бы изучая меню. – Пришлите еду в номер немедленно». И, хихикая, бросал трубку. Если официант не появлялся, он снова звонил:

– Я все еще жду мой заказ!

 

nomaaaМайкл Буш, костюмер:

Очень немногие знают, что в хромированном костюме HIStory, точнее, в пластиковом нагруднике с правой стороны в промежности просверлено небольшое отверстие, примерно 2 см в диаметре. Майкл намеревался открутить со своей космической ракеты шланг, привинтить к промежности и обдать зрителей струей дыма. «Фанам это наверняка понравится, – взволнованно говорил он нам, когда эта мысль впервые пришла ему в голову в Бухаресте. – И такого точно никто никогда раньше не делал».

О, да, любопытно, почему. Как бы нелепо это ни звучало, это было типично для Майкла. Я поощрял эту идею, и думаю, что ее могли бы реализовать, если бы мы вовремя предупредили пиротехника.

 

Фрэнк Касио, друг и ассистент Майкла:

Майкл всегда приезжал к нам домой с гигантской упаковкой жвачки Bazooka. Он постоянно жевал ее огромными кусками и надувал здоровенные пузыри. Для него громко жевать и щелкать жвачкой считалось вполне допустимым, но каждый раз, когда жевал я, он просил: «Закрой, пожалуйста, рот. Ты чавкаешь, как корова». Bazooka была его любимой жевательной резинкой. Он говорил: «Это лучшая в мире жвачка, только надо все время добавлять в рот новые подушечки».

 

Майкл Буш, костюмер:

Самым любимым нюансом в ношении одежды у Майкла было движение и звуки, издаваемые тканью и фурнитурой. Поэтому он так восхищался молниями. Все слышали звук расстегивающейся молнии, но только один известный мне человек так восторгался им, что мог найти в нем развлекательную ценность. У Майкла была бессознательная привычка играть молниями. Чаще всего он сидел на заднем сиденье машины, расстегивая и застегивая молнию – вжик-вжик – и меняя ритм движений, словно диджей, игравший на виниле. Любой мог запросто сойти с ума, слушая эти звуки на протяжении всей поездки, наряду с чавканьем, с которым он жевал сразу четыре пластинки жвачки Bazooka.

Вжик-вжик. Чав-чав. Несколько часов подряд. Иногда наши автомобильные поездки напоминали неудавшееся семейное путешествие.

– Майкл, – отрывисто говорил ему я, – так жуют только коровы в сарае.

Он решил, что подобное проявление моего «деревенского» происхождения было очень забавным, и смеялся так, что я видел жвачку у него во рту, а затем отвечал что-нибудь вроде «Что такое, я тебе мешаю?», чтобы взбесить меня еще больше, и снова возвращался к своим экзерсисам – «вжик-вжик, чав-чав». Но даже когда он подначивал меня, будто младший брат, поддразнивавший старшего, он на самом деле не слишком мешал мне, поскольку я знал, что все это доставляет ему радость.

 

Фрэнк Дилео, менеджер Майкла:

Иногда он любил заходить ко мне домой, если не работал, – например, когда мы не оставались в студии, а были заняты только днем, после чего я отвозил его домой часов в шесть… Несколько часов спустя он заезжал ко мне и спрашивал: «А где дети?» Я отвечал: «Уже спят наверху, мы их только что уложили и успокоили, почитав им сказку». – «Можно я поднимусь посмотрю?» – «Хорошо, только не разбуди никого». Через три минуты наверху уже был бой подушками, и слышались крики и визг детей… А у меня, знаете, гиперактивные дети. Он спускался вниз, и я ругался: «Майкл, я же тебя просил! Что ты наделал, теперь мне придется укладывать их опять!» А он только смеялся. У него был ОЧЕНЬ громкий смех! И после этого он уходил. Это была единственная цель его визита – поднять моих детей. Ему казалось, что это невероятно весело.

 

Дэвид Гест, ТВ-продюсер (о временах Off the Wall):

Майкл как-то пришел ко мне домой в приподнятом настроении. Он очень уважал Барта Бакарака, гостившего тогда у меня. Барт заказал бутылку дорогого французского красного вина, которое мы пили в тот вечер – он, Кэрол (Сейджер) и я. Майкл раньше никогда не пил, но той ночью он заинтересовался вином. Невероятно, но он даже не знал, каково вино на вкус.
– Из чего это сделано? – спросил он.
– Из винограда, – ответил я.
– Мне нравится виноград, – сказал Майкл. – Пожалуй, я попробую.
Мы налили Майклу бокал, и тот выпил. Ему явно понравилось, и он выпил еще. Мы пили Pomerol, которое по вкусу напоминало конфеты, что не могло не понравиться Майклу. К этому времени все мы выпили по паре стаканов, и бутылка закончилась. Барт заказал вторую бутылку. На сей раз Майкл выпил практически всю бутылку сам. Ему действительно понравился вкус вина, и он жадно поглощал его. Мы заказали третью бутылку, и Майкл выпил большую ее часть. Тогда я понял, что у нас будут проблемы той ночью.

Вечер закончился, и я повез Майкла домой. Он был явно очень доволен. Он летал где-то высоко, очень высоко. В машине он болтал, смеялся, пел I Want To Be Where You Are и Never Can Say Goodbye, Ben. И все время хихикал.
– У тебя будут проблемы, – сказал он мне. – Я собираюсь все рассказать Джозефу. Все, что вы со мной сделали.

– Но ты же сам это сделал, причем тут я? – ответил я.

Я припарковался и открыл ему дверь, Майкл держался за меня, и его тошнило. Остаток ночи он провел в туалете. Его страшно тошнило. Я провел с ним всю ночь. Он все повторял: «Я все расскажу Джо, как ты совратил меня», я слегка переживал, но он так и не сделал этого. Это был его первый опыт в потреблении вина. Мне до сих пор стыдно за ту ночь, но уверен, это было забавно!

 

gallery_85_670_61935Майкл Джексон, из автобиографии «Лунная походка»:

В Вашингтоне, во время тура, мы с Фрэнком стояли как-то на балконе, а он, надо сказать, отличается большим чувством юмора и обожает всякие проделки. Мы поддразнивали друг друга, и я стал вытаскивать из его кармана сотенные банкноты и кидать их вниз прохожим. Внизу началось столпотворение. Фрэнк пытался остановить меня, но мы оба хохотали при этом до упаду. Мне вспомнились наши проделки с братьями во время турне. А Фрэнк послал вниз наших охранников, чтобы они попытались найти банкноты, которые затерялись в кустах.
Когда мы перебрались во Флориду, на меня неожиданно напала хандра, что, как я писал раньше, бывает со мной во время гастролей, и я решил подшутить над Фрэнком. Я пригласил его зайти ко мне в номер, а когда он вошел, предложил угоститься дыней, которая лежала на столике в противоположном конце комнаты. Фрэнк пошел взять себе кусочек и споткнулся о моего удава по имени Мускул, который был тогда со мной. Мускул совершенно безобиден, но Фрэнк терпеть не может змей и заорал как резаный. Я схватил удава и стал гоняться за ним по комнате. Фрэнк запаниковал, выскочил из комнаты и выхватил у охранника пистолет с намерением пристрелить Мускула. Охранник с трудом утихомирил его. Потом Фрэнк сказал мне, что всерьез намеревался прикончить змею. Я обнаружил, что многие крутые ребята боятся змей.

 

Дэвид Нордал, художник:

Знаете, Майкл был веселый парень, обожал подшучивать над людьми. Как-то я был в Калифорнии, выполнял заказ для Майкла. Он находился в студии на бульваре Сансет и позвонил мне примерно в 11 вечера, спросить, закончил ли я работу, и когда я сказал, что закончил, он предложил: «Почему бы тебе не привезти картину сюда ко мне». Я согласился. У меня была такая большая сумка-портфолио, куда я складывал все рисунки, я приехал в студию, мы обсудили работу, поели пиццы, а затем, когда я уже уходил, то заметил, что моя сумка стала какой-то уж очень тяжелой. Вернувшись в отель, я открыл ее и обнаружил порядка 10 килограмм жвачки. Понятия не имею, когда он успел сунуть ее туда, и уж тем более не знаю, где он раздобыл ее в таком количестве.

Как-то мне позвонила Эвви (ассистентка Майкла) и сказала, что у Майкла есть для меня проект, поэтому мне следует приехать в Лос Анджелес, пока он там записывается. Я согласился, Эвви дала мне номер телефона студии, чтобы я мог позвонить ему и договориться. Я позвонил, и мне ответила какая-то женщина с таким жутким бруклинским акцентом, она давай меня расспрашивать, откуда я знаю Майкла, какие у меня с ним дела и все такое. Ну, я же работаю с Майклом уже достаточно давно, поэтому эти вопросы стали меня раздражать, а затем, чуть позже, я узнал, что на самом деле говорил с самим Майклом, который шутки ради изменил голос.

 

Майкл Буш, костюмер (о первых днях работы с Майклом, 1985 г.):

Я собрал всю одежду Майкла и явился к нему в трейлер на съемочной площадке. Мне пришлось ждать у двери около часа, повесив все костюмы себе на руку. Когда мне разрешили зайти, внутри было темным-темно и жарко, как в аду. Майкл находился в задней части трейлера, там, где стояла кровать. Я слышал, как Бабблз, шимпанзе Майкла, прыгает по кровати. Затем зажглась настольная лампа, но в этом тусклом свете я мог различить лишь какие-то тени. И вдруг…

– Я здесь, сзади.

Я пошел к кровати, и тут шимпанзе схватил меня за ногу. Ладно, подумал я, может быть, поэтому у Майкла Джексона нет личного костюмера.

– На площадке уже готовы меня снимать? – спросил Майкл. – Я не хочу одеваться, пока не буду уверен, что они полностью готовы.

– Да, они послали меня помочь вам одеться.

– Это ничего не значит. Пожалуйста, проверьте и убедитесь, что они действительно готовы.

Мне пришлось идти обратно наружу, пытаясь вновь приспособиться к свету после темноты. Убедившись, что «они» действительно готовы, я отправился назад в трейлер, чтобы одеть Майкла Джексона. Пока я пробирался через трейлер, мне в лицо бросили вишенку. Я не видел, откуда она прилетела, но услышал хихиканье. «Мне не нравится этот шимпанзе», – подумал я, предположив, что это было дело лап Бабблза. Затем следующая вишня попала мне в плечо. И тут Майкл буквально взорвался хохотом. Я стоял прямо перед ним, а он смотрел на меня как двенадцатилетний мальчишка, собиравшийся нашкодить у меня на глазах. Он бросил в меня третью вишенку и рассмеялся, увидев мое удивленное лицо. «А, так он хочет поиграть. Ладно, я поиграю с ним». Поэтому я поднял с пола одну из вишен и бросил ее в Майкла. У того буквально отвисла челюсть, но затем глаза у него озорно засверкали, он медленно поднял над головой миску с вишнями… и вывалил все это мне на голову.

С тех пор мы подружились. Если ты не мог или не хотел веселиться, Майкл не допускал тебя к себе. Он проверял меня на наличие чувства юмора, и я прошел тест.

Когда он не выступал, то носил «Майклоуниформу»: вельветовая рубашка, обычно красного цвета, черные хлопчатобумажные штаны с бантовыми складками, а иногда и с отворотами. И мокасины. Спросите его, почему – и он ответит: «Буш, если у меня в шкафу висят пятьдесят красных вельветовых рубашек, мне не нужно думать о том, что надеть. Какая трата энергии и времени!»

Но, если отбросить практичность, любовь Майкла к игре была неукротима. Он сказал мне:

– Если у меня в шкафу только один комплект одежды на выбор, тогда никто не узнает, сколько дней я уже это ношу. Чистое ли оно? Или грязное? Никто не угадает.

Он обожал заставлять людей гадать, потому что это означало, что они обратили на него внимание.

 

Сюзанна де Пасс, продюсер компании «Мотаун»:

Майкл был еще и озорником. В какой-то момент я стала называть его Каспером (как маленькое привидение из мультфильма), потому что ему нравилось прятаться. Когда мы были в туре, все оставляли двери в свои комнаты открытыми, потому что постоянно ходили туда-сюда. Я могла зайти в комнату к Тони, а потом мы возвращались, и в комнате что-то менялось – Майкл либо прятался за занавеской в душевой, либо в шкафу. Он обожал прятаться в таких местах, где ты и не подумал бы его искать. После этого он появлялся, выдумывал что-то, что он якобы мог подслушать из нашего разговора, и притвориться, что это ложь. И кричал нам – «Агаа! Я слышал, слышал, как вы это сказали, я слышал!». Он был очень забавный.

 

12Майкл Буш, костюмер:

Мы понятия не имели, в какую сторону будет развиваться куртка Beat It после тура HIStory, но в 2001 году, когда Майкл готовился к юбилейному концерту, посвященному тридцатилетию его сольной карьеры, в Мэдисон Сквер Гарден, он позвонил мне где-то за месяц перед нашим отъездом в Нью-Йорк. Он решил исполнить первый номер во всем белом, а остальную часть концерта дать во всем черном. Его инструкции были точнее некуда: «Сделайте мою куртку Beat It черной».

Нельзя делать куртку Beat It черной.

Певец, танцовщик, да еще и мысли читает.

– Это расстроит поклонников, – пояснил он, – давайте проверим, заметят ли они это. Обратят ли внимание.

7 сентября 2001 года Майкл исполнил Beat It на сцене Мэдисон Сквер Гарден в полностью черной куртке из змеиной кожи. Мы заменили «волшебную пыльцу» на плечах мягкой частью липучки – у нее была чудесная текстура, дававшая выход бунтарским чувствам. В середине концерта я должен был выйти на сцену, пока Майкл пел, и переодеть его в эту куртку. Когда я надевал ее на него, Майкл процедил уголком рта:

– Буш, она же должна быть красной.

Я пришел в ужас, и это отразилось у меня на лице. К счастью, Майкл тут же дал мне понять, что я снова пал жертвой его шуточек.

– Ага, попался!

 

Лайонел Ричи:
В следующий раз мы встретились, когда Майкл купил «Неверленд», несколько лет спустя. Он очень любил приглашать туда людей, делиться с ними этим местом. Мы снова вели себя как мальчишки. Майкл брал меня с собой на конные прогулки по ранчо, мы были как афроамериканская версия фильма City Slickers! Однажды он повернулся ко мне и сказал: «Надо возвращаться обратно и покормить Мускула (питона)». Ну, вы понимаете, я из Алабамы, поэтому для меня змея – это змея, и нечего давать ей имя.

Мы вернулись в дом, и там стоял какой-то мужик, держа в руке живую крысу. И Майкл говорит мне: «Эй, Лайонел, смотри, мы будем кормить змею, разве не здорово?» Мне было жаль крысу, поэтому я побыстрее сбежал оттуда. Но в этом был весь Майкл – он любил жать на все твои кнопки, проверять тебя, пока ты не выскочишь от него, вопя от страха. Шутник, сидевший в нем, просто не мог удержаться от этого. Все то время, которое я провел там – а это был не один день, это случалось постоянно – я заходил в комнату, садился на диван, а Мускул почему-то оказывался разложенным по спинке дивана, за подушками. Естественно, я быстро вскакивал, и все смеялись.

 

Брэд Сандберг, технический директор, ассистент звукоинженера:

Обычно, когда речь идет о «Неверленде», все внимание уделяется парку развлечений, но там было столько других удивительных находок! Большой красный амбар был превращен в так называемый «змеиный амбар». В этом амбаре было много замечательных сюрпризов. Одним из моих любимых был звуковой эффект, созданным мною как-то во дворе. Начиная от самого входа в амбар, по обе стороны от посетителя располагались большие витрины, за которыми жили различные змеи. Свет был приглушен, так что все внимание посетителя было направлено на змей. У нас имелось голосовое сопровождение, рассказывавшее про змей, и тихий фон со стрекотом сверчков для усиления впечатления. И каждые восемь минут или около того в помещении раздавался звук шелеста травы — из колонок, смонтированных вдоль пола от дальнего конца амбара к дверям. Звук возникал внезапно и быстро пропадал. Результат получался очень забавным: гости думали, будто прямо мимо них проползла огромная змея! Майкл был в восторге от этой идеи и покатывался со смеху, когда кто-нибудь вздрагивал от иллюзии.

Был там и другой «спецэффект»: иногда гостей заводили в амбар в темноте, а затем внезапно поднимались занавеси, скрывавшие аквариумы, и змеи внутри начинали шипеть и трясти гремучками. Эти звуки многократно усиливались, поскольку в аквариумах находились микрофоны. Гости пугались, а Майклу это казалось чрезвычайно смешным.

 

Майкл Буш, костюмер:

В туре Bad Майкл спускался под сцену по лестнице. Едва оказавшись внизу, он бросался в темноте к другому концу сцены, а я несся следом, увиливая от торчащих со всех сторон труб и металлических решеток и пытаясь поймать Майкла за воротник, чтобы стащить с него комбинезон. Оказавшись на другом конце, мы раcправляли подвернутые брюки Billie Jean, набрасывали на него куртку Beat It и черный плащ и ставили его на подъемник, который поднимал его обратно на сцену с противоположной стороны… и все это за одиннадцать секунд.

Я бы психовал, если бы у меня было на это время. У меня не было иного выхода. Я знал, что к конкретному удару барабанов Майкл должен стоять в конкретном месте под сценой. Если я не мог довести его туда, все летело в тартарары. Магия Майкла должна быть безупречной. Если зажигался свет, и мы пропускали это «та-да» – возврата не было. Это уничтожало иллюзию волшебства.

Однажды мы таки прозевали этот момент. Каждый раз, как у нас что-то не получалось, мы с Майклом начинали безостановочно смеяться, стоило нам только посмотреть друг на друга, поэтому между нами было установлено негласное правило – ни в коем случае не смотреть друг на друга во время этого трюка. Поскольку под сценой было темно, я решил, что было бы неплохо обзавестись специальным наголовником с фонариком для велосипедистов, чтобы у меня было хоть какое-то освещение, а руки оставались свободными. Ну, как только Майкл выпал из гигантской черной коробки под сцену, он взглянул на меня и сказал: «А я и не знал, что Док теперь работает здесь» (Док – один из семи гномов в «Белоснежке», у него на голове как раз такой фонарик. – прим. пер.). Этого было более чем достаточно, чтобы мы пропустили звук, обозначавший завершение трюка. Майкл давился хохотом, закрывая рот воротником куртки, пока мы не поставили его на подъемник – и шоу продолжалось.

– Никогда больше не делай со мной такого, Буш, – предупредил меня Майкл, все еще смеясь в машине по дороге в отель после концерта. Было ясно, что даже безупречности время от времени была необходима небольшая доза юмора.

 

Журналист Леонард Питтс вспоминает интервью с Майклом в его 21-й день рождения:
Майкл рассказывал мне своим мягким, неземным голосом о том, как однажды утром на территории обнаружили девушку, которая перелезла через забор. «Ей повезло, – сказал Майкл, – что собаки были на привязи, иначе они съели бы ее живьем». И дабы проиллюстрировать сказанное, он повел меня смотреть на этих самых собак.
Мы стояли перед загоном, в котором отдыхали псы. Майкл сказал:

– Притворись, что нападаешь на меня.

– Что, прости? – переспросил я.

– Притворись, что собираешься на меня напасть, – повторил он. Я повиновался и неуверенно поднял руки к его горлу. В то же мгновение собаки, еще секунду назад абсолютно равнодушные, с лаем и рычанием рванули по направлению к нам, прыгая на забор и пытаясь порвать цепи. Я замер, не в силах пошевелиться, и едва не обделавшись. Майкл же просто ухохатывался с этого зрелища.

199339_600Майкл Буш, костюмер:

Один забавный случай произошел в туре Dangerous. Майкл еще не успел дойти до сцены, а толпа уже грохотала. «Сегодня покажем Джеймса Брауна», – сказал мне Майкл перед тем, как подняться на сцену. Такого я от него еще не слышал, поэтому сразу же попытался определить, что он хотел этим сказать и в какой момент шоу собирается провернуть какой-нибудь трюк. Майкл как раз исполнял Man in the Mirror и вдруг рухнул на пол, распростершись на животе. Он продолжал петь, но как-то сдавленно, будто всхлипывая, а затем повернул голову и посмотрел на меня, стоявшего в темноте за сценой. Опустил голову на пол, выждал несколько секунд и одними губами произнес, обращаясь ко мне: «Двадцать секунд».

Боже, все ли с ним в порядке? Что случилось? Что, черт возьми, я должен сейчас сделать?

Будто и впрямь прочитав мои мысли, Майкл снова посмотрел на меня и протянул руку. И тут до меня дошло. Джеймс Браун нередко демонстрировал таким образом свою усталость и падал на пол, находясь на сцене, поскольку танцевал настолько интенсивно, что дожидаться окончания концерта было уже невмоготу. Наверное, это и есть тот «Джеймс Браун», о котором Майкл намекнул мне перед концертом. По его протянутой руке я понял, что он хочет, чтобы я вышел к нему и поднял его на ноги, поэтому я вышел на сцену и помог ему встать.

– Что это ты здесь делаешь? Ты портишь мое выступление, – шепнул мне Майкл.

Я едва не наложил в штаны.

Даже развлекая тысячи людей, Майкл прежде всего развлекался сам, приводя меня в замешательство. Как только я справлялся с первичным страхом, это всегда меня смешило.

 

Мани Ниалл, повар Майкла:

Один из эпизодов, который мне запомнился… У Майкла, знаете, был питон, Мускул – такой огромный, длинный и толстый. И однажды к нему в гости пришла группа директоров CBS. Они вошли из другой комнаты (где, наверное, ужинали) в гостиную, а у Майкла там был такой большой узорчатый диван. И он неприметно разложил Мускула на спинке этого дивана. И вот они вошли, расселись… и медленно, один за другим замечают этого гигантского питона на спинке дивана. У них от страха расширяются глаза, и они выскакивают за дверь. А он сидит и задыхается от смеха! Я подумал: «Вот настоящая расплата с жадными управляющими, которые зарабатывают на тебе столько денег!» Понятно, что змея ничего не сделает, но естественная реакция, когда видишь змею, – бежать… А она прямо слилась с пестрой диванной обивкой.
 

Роб Дизнер, работник студии звукозаписи ’89-90:

После того, как Майкл перестал ездить в студию на машине, он решил, что весело будет купить игрушечные мотоциклы с дистанционным управлением и погонять их на студийной парковке. Сейчас вы, вероятно, говорите себе: «Я даже не знал, что бывают мотоциклы с дистанционным управлением». Это был первый (и последний) раз, когда я сам их видел. Я помню, что стоили они баксов по девятьсот за штуку и встретили свой скоропостижный и дорогостоящий конец примерно через пять минут после того, как мы достали их из коробок. Мы с Майклом устроили гонки, и его мотоцикл попал под колеса грузовика на заднем дворе студии. Поначалу я испугался, что это мой мотоцикл, но с облегчением увидел, что мой все еще нарезает круги, тогда как мотоцикл Майкла лежит раздавленный на куски в проезде. Майклу, конечно, это показалось просто уморительным. Ему было совершенно начхать, что эквивалент моей месячной зарплаты только что был уничтожен проезжающим грузовиком службы доставки.

 

Майкл Буш, костюмер:

Еще нам довелось обучиться тому, как одевать Майкла в темноте. До тура Dangerous Майкл обычно заканчивал песню и переодевался в гримерной за сценой, пока гремели аплодисменты. Однако в туре Dangerous он поразмыслил над этим и сказал мне:

– Знаешь, когда я нахожусь в гримерке, я теряю связь с тем, что происходит в зале. Я пропускаю очень важные вещи. Буш, ты должен выходить на сцену и переодевать меня там.

– Майкл, у меня прекрасная внешность для радио, но я не гожусь для того, чтобы выходить на сцену, – попытался спорить я. Он не засмеялся в ответ.

– Буш, если ты выйдешь, то я буду стоять в свете прожектора, а ты в темноте, и люди не заметят тебя. А потом ты убежишь. И я переодет, и волшебство остается.

Не успел я опомниться, как на следующем же концерте стоял за очертаниями круга света, отбрасываемого прожектором, и помогал Майклу переодеться в куртку MotownMedley. Пока мы оставались в темноте, я решил, что все будет в порядке. У меня с самого детства была боязнь сцены, поэтому публичные выходы – не мой конек, однако времени подумать об этом просто не было. Я вышел на сцену, вооруженный всем, что могло понадобиться Майклу. В гримерке у меня был целый арсенал необходимых вещей, разложенных на столе – полотенца, вода, швейные принадлежности, резинки для волос – но теперь у меня был всего один шанс, чтобы убедиться, что я сделал все, что нужно.

Я держал куртку в руке, полотенце – в зубах, а швейный набор лежал в заднем кармане брюк. И тут Майкл сделал шаг, выходя из круга света, и объявил: «Леди и джентльмены, Майкл Буш!» И буквально рухнул на пол, сложившись пополам от хохота.

 

Лука Томмассини, танцовщик, о съемках «Blood on the Dance Floor»
На съемочной площадке часто, когда я наклонялся, Майкл бросал в меня конфеты «Tic Tac», которые всегда носил в кармане, после чего убегал и прятался. Он много чего забавного делал, и я каждый раз с улыбкой вспоминаю об этом. Он был помешан на «Tic Tac», и я тоже к нему пристрастился!

 

Дитер Визнер, менеджер, консультант:

Я и остальные члены команды уже были на месте, ждали только прибытия Майкла. В этот раз ему в голову пришла идея, что его должны ввезти в гостиницу в инвалидном кресле, с головы до ног закутанного в черное одеяло. Еще находясь в машине, он уже был одет соответствующим образом и сидел в кресле. Один из служащих вкатил его через входную дверь в вестибюль, как таинственный черный мешок. Никто и понятия не имел, что сейчас здесь происходит. Я сопровождал служащего в лифте наверх, до номера Майкла. Когда мы добрались, я как раз хотел дать служащему на чай, но тут Майкл с пронзительным криком вскочил с инвалидной коляски, и его одеяло очень впечатляюще пролетело через всю комнату. Уже сам по себе человек в коляске, закутанный в черное, должен был показаться ни о чем не подозревающему работнику отеля загадочным. А когда на него выпрыгнул настоящий Майкл Джексон, у того чуть не случился инфаркт. К чести служащего следует отметить, что он никогда никому не рассказывал об этом происшествии публично.
 

Фрэнк Касио:

На следующее утро настало Рождество. Все в необычайной спешке бросились вскрывать подарки. Майкл вел церемонию как старый профи, доставая подарки из-под елки и раздавая их. Он разделял мое оригинальное чувство юмора: как я уже говорил, мы вечно подшучивали друг над другом. Поэтому на Рождество в тот год он купил мне десять подарков. Десять! Что в них могло быть? Что можно ожидать в десяти рождественских подарках от человека, который дарит тебе изготовленный на заказ гольфмобиль вообще без повода? Я вскрыл первый. Это был… перочинный нож. Ладно, хорошая шутка, ведь в присутствии Майкла я однажды уже скупил все перочинные ножи в Гштааде. Все пошутили на эту тему, и Майкл, у которого больше не получалось скрывать озорную улыбку, велел мне браться за следующий. Я вскрыл второй подарок: еще один перочинный нож. И еще один. К концу у меня было десять перочинных ножей. Мы смеялись всю дорогу.

Но меня не так-то легко превзойти: у меня для Майкла был подготовлен очень особенный подарок. Что можно подарить человеку, который может купить мир? Я собрал гору мусора – рулоны туалетной бумаги, пластиковые пакеты, фантики от конфет, – тщательно упаковал каждую вещь и сложил в коробку. Да, я подарил Майклу на Рождество коробку мусора! Открыв ее, он с безупречно сыгранной притворной искренностью воскликнул: «О, спасибо огромное! Не стоило… Правда, не стоило…»

В Рождественский сочельник устраивался большой праздничный ужин с индейкой. В Неверлэнде мы могли ожидать появления старой доброй Матушки Гусыни, иногда фокусника, а также самых дурацких шуточных подарков, какие только можно себе представить: годовой запас тампонов, тошнотворную кучу объедков с рождественского стола, коллекцию зубной пасты и ополаскивателей для рта (как напоминание о нашей многолетней привычке подшучивать друг над другом из-за якобы плохого запаха изо рта).

Это было безумие. Это было странно. Это было традицией. Одним словом, это был Майкл.

 

Бретт Ратнер, режиссер, вспоминает, как они с Майклом гонялись за бродягой неподалеку от «Неверленда»:

 

Патти Остин, певица:
Он обожал дурачиться в нерабочие моменты. Да, обожал дурачиться – у него было очень простое, ребяческое чувство юмора. Он любил выскакивать из-за дверей и пугать меня. Я ему нравилась, потому что легко пугаюсь. Каждый раз, когда он знал, что я иду в студию, он прятался за дверью чуть дальше по коридору, потом буквально выпрыгивал и делал «Бу!». Я всегда вздрагивала, и это приводило его в восторг.

 

gallery_13605_1209_75001Саида Гарретт, певица, композитор:

У Майкла было очень непосредственное чувство юмора. Когда мы записывали в студии дуэт I Just Can’t Stop Loving You, он начал бросать мне в лицо попкорн в попытке сбить меня с песни. Продюсер Куинси Джонс, не видя этого, стал отчитывать меня за испорченные дубли. Майкл же смеялся до упаду.

Однажды Майкл явился на репетицию в паре разных носков. Когда я задала ему вопрос, он объяснил, что одевался в темноте. На следующий день он счел нужным продемонстрировать мне свои носки. «Смотри, Сид!» – торжественно воскликнул он, указывая на ноги. Взглянув, я ответила: «Да, Майкл, они парные, но не подходят больше ни к чему из того, что на тебе надето!»

 

Доктор Ван дер Валлин, друг Майкла:

Как-то в Хэллоуин Майкл, Принс и Пэрис зашли к нам домой перед тем, как отправиться вместе с нами по соседям за угощением. Принс и Пэрис были в костюмах, которые сделали их неузнаваемыми. На Майкле, между тем, были хирургическая маска и шапочка, стетоскоп на шее, рубаха Спайдермена и бахилы поверх ботинок, и в нем вполне узнавался Майкл Джексон в плохом маскараде. Однако за всю ночь его никто не остановил, чтобы взять автограф или поговорить.

Я даже думаю, в каком-то смысле он хотел быть узнаваем, но в то же время желал передвигаться свободно, как все остальные. Я говорю так потому, что в тот вечер велел Майклу приехать после наступления темноты, в синем фургоне, и запарковаться в моем проезде. Про темноту он все понял правильно, но приехал в длиннющем белом лимузине. И он действительно попытался припарковаться в проезде, но лимузин там не поместился, так что водителю пришлось выезжать задом и парковаться на улице, что тоже оказалось весьма непросто. Принс и Пэрис зашли в дом вместе с моей женой и детьми, а я забрался в лимузин к Майклу.

«Ты же должен был приехать в синем фургоне!» – сказал я ему. Он засмеялся и ответил: «А я думал, ты велел привезти белый лимузин», – и засмеялся снова. «Как ты собираешься остаться в нем неузнанным?» – спросил я. Какие-то дети уже стучали в окна, пытаясь разглядеть, кто внутри. «У меня есть план», – ответил Майкл, после чего открыл двери лимузина и впустил всех детишек, которым хотелось попасть в машину. В тот момент на нем еще не было хирургической маски, шапочки и стетоскопа – он был в рубахе Спайдермена и надетом поверх нее черном блейзере с золотым крестом на кармане. Кое-кто из детей спросил, не Майкл Джексон ли он, на что он ответил: «Нет, я просто нарядился им на Хэллоуин». Детей, кажется, этот ответ удовлетворил, и один из них воскликнул: «Вау! Отличный костюм!»

 

89345161_Footloss_Sun_SityФаркаш Аттила, телохранитель Майкла

Когда мы были в Сан Сити на ферме крокодилов,  Майкл посмотрел за ограду, а там был огромный, более чем столетний крокодил, которого звали  Footloss, потому что у него не было одной ноги. Рядом с ним находилось ещё несколько похожих «добрых» Lacoste-продуктов, и вообще-то было время кормёжки, а Майкл вдруг сказал, что он хотел бы погладить вот того большого крокодила… Да, вот так просто сказал: «Видите вот того, большого крокодила? Я хочу его погладить».

Сегодня я скажу, что не просто мог бы ему отказать, но был обязан это сделать. Но тогда я был начинающим… Сегодня я не горжусь этим. Майкл задал вопрос, и [мои коллеги] Вин и Скип сразу же сказали: «Об этом не может быть и речи». А я быстренько скинул пиджак и полез через ограду. Я просто-напросто был абсолютно уверен в том, что Майкл не посмеет последовать за мной. Но он полез, полез сразу же. У него в руках было огромное оружие – солнцезащитный зонт. После этого мне уже не оставалось другого выхода, как просто спокойно сказать ему: «Давай здесь тихонько пробираться, чтобы от нас потом ещё что-нибудь осталось». Так мы отправились к крокодилам. В интернете имеются снимки, как он сидит рядом с этим крокодилом. Ещё хорошо, что меня не видно на том фото…. Но эта история очень хороша, потому что очень поучительна: так делать нельзя.

 

Джермейн Джексон, брат Майкла:

Майкл был, вероятно, самым забывчивым человеком, которого я знал, потому что как артист он постоянно думал о своем творчестве. Однажды на День семьи он гостил в Хейвенхерсте с Принсом, Пэрис и Бланкетом, который тогда еще лежал в переносной люльке. Счастливый вечер подошел к концу, и шофер Майкла погрузил вещи в авто. Мы все вышли провожать: Майкл сиял улыбкой и махал нам рукой из окна отъезжающей машины. Мы-то знали, что он забыл. Интересно, как скоро вспомнит он?
Мы ждали. Спустя минут пять капот автомобиля снова показался в проезде. Дверь машины распахнулась, Майкл выскочил, и, стыдливо прикрыв рот рукой, пронесся мимо нас обратно в дом:

— Ой, я забыл Бланкета!

 

Менгеша «Mystro» Францис, в прошлом фанат, позже пианист, выступавший с Майклом:

Помню случай как-то в субботу. Обычно, когда Майкл приезжал, он, свернув на улицу, звонил по телефону из машины и просил охрану открыть ворота. То есть примерно за пять минут до того, как подъезжал к дому. В тот конкретный день ворота подвинулись, но не открылись. Все собравшиеся фанаты сразу поняли, что Майкл сейчас появится. И вот он подъезжает, ворота не открываются, и все начинают кричать и просить автографы. Майкл выходит из машины, со словами «Только не дома» обходит ворота и перепрыгивает через забор. Все попадали со смеху. Это было так смешно, потому что мы-то ожидали, что он будет сидеть в машине! В конце концов, охранники сумели открыть ворота и загнали машину во двор.

 

Из журнала «Jackson Action», выпуск 3-й:

Во время тура по Японии в 87-м Майкл был приглашен в гости на ужин к известному композитору, где ему предложили чашечку сакэ. Переводчик перед ужином объяснил Майклу, что согласно японским обычаям гость должен съесть все, что лежит на его тарелке, и выпить свой стакан до дна. Майкл слышал, что рисовое вино очень чистое и изготавливается на 100% из риса, поэтому захотел попробовать несколько капель. Чашка была так мала, что скоро он опустошил ее, и композитор подлил ему еще немного. Майкл, не желая оскорбить хозяина, выпил и вторую порцию… Это продолжалось снова и снова, пока Майкл не понял, что просто не может больше пить. Тогда он взял чашечку и передал ее под столом переводчику. Тот выпил вино и незаметно отдал посуду обратно. Так переводчику пришлось пить за своего босса остаток вечера.

 

0007f1bkДжермейн Джексон:

Я увидел в дверном проеме Харрисона Фанка (фотографа) с батареей фотоаппаратов на шее в сопровождении Кевина Уилсона, сына комика Флипа Уилсона, на чьих шоу мы всегда выступали во времена Jackson 5. Я разрешил Кевину и его приятелю Маркусу открыть концерт юмористической сценкой, и они привели за кулисы своих людей.
– А это дядя Вили, – представил Харрисон поклонника – одутловатого белого мужчину лет сорока, в шляпе и с немного угрюмым лицом. Готовясь к началу шоу, я не обратил на него особого внимания, однако пожал ему руку и поблагодарил за визит.

– Я большой поклонник вашей музыки, — признался он.

– Спасибо, – ответил я, и все разразились хохотом. Таким истерическим, что я оглянулся проверить, не подшутил ли надо мной кто-нибудь. Но сзади никого не было.

– Джермейн, – сказал Харрисон, – это же Майкл. Дядя Вилли – это Майкл!

Я присмотрелся к дяде Вилли, и хотя лицо его оставалось невозмутимым, глаза смеялись. – О нет, нет, нет, не может быть! – воскликнул я. Грим был таким потрясающим, что, должно быть, взглянув тем вечером в зеркало, Майкл не понял, что это за тип смотрит на него оттуда.

 

Дик Циммерман, фотограф:

Около полуночи горничная провела меня в номер Майкла и Лизы Мари и сказала, что Майкл спустится через несколько минут. Прошло полчаса, а его все не было. Я начал бродить по комнате – там было темновато – и вдруг вижу в другом конце комнаты какого-то человека с усами и бородой. Я решил, что это охранник. Подхожу к нему и спрашиваю, не знает ли он, когда появится Майкл. Смотрю на него и внезапно понимаю, что это и есть Майкл. Мы оба рассмеялись, и он снял маскировку. Оказывается, он стоял там все это время, наблюдал за мной и ждал, пока я его замечу.
 

00008rw8Кэтрин Джексон, мать Майкла:

Первой машиной Майкла был Мерседес. Затем он купил черный Роллс-Ройс, который позже выкрасил в голубой цвет. Это во время поездки на Роллс-Ройсе его однажды остановили — не фанаты у ворот, а полицейский района Ван-Найс.

«Машина похожа на угнанную», – заявил полицейский. Он не узнал Майкла, бывшего в тот день без маскировки. Майкл вежливо объяснил, что является законным владельцем автомобиля. Офицер все равно решил проверить машину и выяснил, что у Майкла имеется просроченный штраф. Не успел Майкл опомниться, как оказался в тюрьме Ван-Найса. Билл Брэй вызволил его под залог. Я даже не знала, что случилось, пока он не вернулся домой.

«Надо было спросить офицера, как выглядят угнанные машины», – съязвила я, когда он поведал о своем приключении. Вероятно, полицейский счел, что молодому черному парню не место за рулем Роллса.

Но Майкла этот случай не только не огорчил, но, напротив, привел в восторг. «Я узнал, каково это – быть в тюрьме!» – воскликнул он».

 

Jackson TwoСэм Браун, музыкальный директор Джексонов в 70-е (из фильма «MJ, A remarkable life»)
Забавная история. Майкл всегда любил животных, и когда я впервые пришел к ним домой, у них жил попугай, о котором я тогда не знал. Я, значит, приезжаю, звоню, ворота открываются. По подъездной дорожке я подруливаю к задней двери дома, выхожу из машины и стучу. И слышу голос: «Кто там?» Я говорю: «Это Сэм Браун, я пришел к Джо и Майклу». Ответа нет. Я снова стучу. «Кто там?» – «Сэм Браун, я пришел к Джозефу и Майклу. Вы же мне только что звонили». Нет ответа. Я снова стучу в дверь. «Кто там?» В общем, оказалось, что это была птица. А они стояли за углом и ухохатывались – Майкл, Джермейн, Джеки и Марлон. Они стояли за углом и зажимали рты, чтобы не заржать вслух.

 

Мэтт Форджер, звукоинженер (из фильма «MJ, A remarkable life»):

Однажды Майкл надо мной подшутил. Я сидел за консолью, сводил песню, а он подошел и посадил мне на руку тарантула.

Во время записи альбома Thriller он приносил в студию Мускула, большую белую змею. Мускул проползал вдоль консоли в одну сторону, потом разворачивался и полз через всю консоль обратно. Он путешествовал среди проводов и вообще чувствовал себя как дома. Это было незабываемо, потому что Куинси не очень-то любил змей. Так что Куинси и змея не подружились… нет, так и не подружились.

 

Стивен Дэвис, гострайтер книги «Moonwalk»:

У Майкла была обезьяна по кличке Бабблз. И однажды после обеда они привели Бабблза, а со мной тогда была семилетняя дочка Лили. Ей не с кем было поиграть. Дело было в доме в Энсино, до того, как Майкл переехал в Неверлэнд. И вот обезьяна входит, видит Лили, мою маленькую семилетнюю дочурку, хватает ее за руку и начинает тянуть из комнаты. А Майкл Джексон хватает Лили за другую руку и говорит обезьяне: «Эй, Бабблз, куда это ты собрался с моей девушкой?»
 

Боб Джиральди, режиссер:

Майкл Джексон придумал эту замечательную новую перчатку и носил ее в рекламе, где показывают концерт. Он был с братьями в гримерной, одевался, готовясь идти снимать одну из сцен. Мы ему: «Давай, Майкл, пошли, мы опаздываем!» Он одет в шикарный наряд – тот же, что был на нем в знаменитой Motown Special, – и говорит: «Подожди минутку, можно мне зайти в уборную? Я вас догоню». Мы отвечаем: «Ладно, мы тебя подождем». Он заходит в мою уборную, закрывает дверь. И вдруг: «АААААААА!!!» У меня упало сердце! Я подумал, может, какая-нибудь фанатка пробралась в туалет… Мы бежим туда, врываемся, и оказывается, что он уронил перчатку в унитаз. Все забегали в поисках, чем бы ее подцепить. Майкл посмотрел на нас как на ненормальных – и выловил ее рукой.

 

Фрэнк Касио:

Наше общение с Майклом не ограничивалось только изучением тонкостей поп-культуры. Следующей остановкой тура стала столица Турции, Стамбул, где мы поселились в огромном и очень красивом номере отеля. Всякий раз, когда мы с Эдди проводили время у Майкла, все заканчивалось играми, подушечными боями и прочей ерундой, но в тот конкретный день в его глазах зажегся особый озорной огонек, и он почти шепотом объявил: «А давайте разгромим номер!»

Идея всем показалась просто превосходной, и  прежде чем покинуть Стамбул,  Эдди, Майкл и я навели в номере отеля полный хаос. Мы расставили кушетки по всей комнате под странными углами друг к другу; криво развесили  картины по стенам;  засыпали весь пол лепестками роз. И хотя номер был действительно далек от первозданного вида, нас все еще нельзя было назвать «мастерами своего дела». И тогда Майкл нанес завершающий удар – он вернулся и воткнул в одну из картин столовую вилку.

На следующий день незадолго до концерта мы с Эдди сидели в гримерке  и наблюдали, как визажист  Майкла, Карен, готовила его к выходу на сцену. Майкл предупредил нас, что Билл Брей очень сердится.

– Билл собирается побеседовать с вами, парни, – произнес он. – Не следовало нам громить номер. Я сказал ему, что это моя вина, и он  должен будет обойтись с вами полегче, но все же готовьтесь к разговору.

Пока Майкл был на сцене, Билл Брей действительно появился и дал нам хороший нагоняй за то, что мы натворили.

«Думаю, вы не отдавали себе отчета в том, что теперь нам придется заплатить за тот урон, который вы нанесли, – сказал Билл, внезапно глядя на нас с высоты своего внушительного роста. – Мы не можем позволить себе оставлять номера отелей в таком виде. Это плохо отражается на  репутации Майкла». Билл припугнул, что отправит нас домой, и мы с Эдди расплакались. Я чувствовал себя так ужасно, будто это был конец света. Эдди был подавлен ничуть не меньше. Майкл дал ему прозвище «Ангелочек», потому что он всегда изо всех сил старался быть хорошим и вежливым. Мы извинились перед Биллом. Мы действительно не хотели стать причиной проблем. Каждый из нас, включая Билла, знал, что инициатором разгрома был Майкл, но все же он хотел, чтобы мы тоже взяли на себя часть ответственности за наши действия.

 

001fwtxbСэм Браун, музыкальный директор The Jacksons в 70-е (из фильма «MJ, A Remarkable Life»):

Майкл закончил свою сыроедческую диету, во время которой сбросил вес, и собирался еще неделю голодать, чтобы согнать последние 2-3 фунта. И он сделал мне какое-то замечание, вроде: «Сэм, тебе и самому не помешало бы поголодать пару дней». Я говорю: «Знаешь что, Майкл? Если ты сможешь голодать неделю, то и я смогу». И мы поспорили на сотню долларов. Потом и остальные ребята подключились: «Мы тоже хотим поиграть!» Так что у нас набралось 500-600 долларов на кону, поставленных на то, что я не смогу продержаться без еды от воскресенья до воскресенья.

За день до окончания недели мы едем в автобусе. Майкл все еще на голодовке. В автобусе темно — мы едем ночью — и вот я замечаю, что открывается дверца холодильника. И я вижу, что это Майкл. Он заглядывает в маленький сверток фольги и достает оттуда кусочек курицы. Я говорю себе: «Вот это наглость! Он жульнически нарушает диету!» Что ж, я потихоньку вынимаю свой фотоаппарат и лежу жду. Жду, жду… И что вы думаете? Действительно, где-то через час Майкл снова встает, возвращается к холодильнику, открывает его, разворачивает фольгу с намерением вкусить курицы, и… я ловлю его на камеру. На фотографии он так и вышел: сонный, с набитым курицей ртом.

Но он мне отомстил – попытался, во всяком случае. Когда мы заселились в отель в Коннектикуте, ко мне в дверь стучат. Я открываю и вижу перед собой человек восемь разносчиков или официантов в белой униформе. У каждого из них в руках поднос, полный еды, и всю эту еду они заносят ко мне в комнату. Там, должно быть, было все содержимое меню. И «по случайному совпадению» открывается дверь Майкла – как раз тогда, когда мимо меня проносят в номер все эти яства, — и он кричит: «Эй, ребята! Сэм мухлюет! Посмотрите, сколько еды он заказал! Решил наесться украдкой!»

 

Фрэнк Касио:

Мы развлекались, придумывая, как обойти ограничения. Часто для этого требовалась маскировка, но никакие солнцезащитные очки не могли помочь Майклу скрыть свое лицо. Тогда, в Буэнос-Айресе, мы с братом оделись как два чудака, нацепив забавные шляпы, очки и рюкзаки. Майкл, как всегда, непревзойденный, нарядился прикованным к инвалидной коляске священником.

Во время нашего похода по магазинам Майкл воспылал необъяснимой любовью к конной статуе Наполеона и начал с жаром торговаться с арт-дилером, стараясь выбить самую выгодную цену. Каким бы экстравагантным транжирой ни был Майкл, он получал истинное наслаждение, когда удавалось заключить выгодную сделку. Видеть, как он играет священника, покупая внушительного размера статую за шестизначную сумму… словом, я обожал эти безумные выходки.

 

Марлон Джексон, брат Майкла:

Он не изменился. Во время тура Victory мы как-то были с ним за сценой. Майкл зашел в чей-то офис и начал совать свой нос куда не следовало. «Майкл, оставь эти ящики!» — сказали мы ему. Он любит рыться в вещах своих братьев. Однажды мы были в гостях у Рэнди. Рэнди пришлось срочно уйти. Как только он ушел, Майкл стал открывать ящики стола. В одном из них он нашел записку: «Майкл, не лезь сюда со своим длинным носом!» Майкл смеялся до упаду.

 

Фрэнк Касио:

Для девушек у нас существовало кодовое название «рыбы» – потому что в море бывало много рыбки – а особо агрессивные особы удостаивались звания «барракуды». Мы шуточно боролись за них, споря, какая девушка достанется ему, а какая – мне. И я подтрунивал: «Давай смотреть правде в глаза, ты ведь только приманка». Вот почему в благодарностях к альбому Invincible, обращаясь ко мне, Майкл написал: «Кончай рыбачить».

Мы всегда старались смутить друг друга в присутствии женщин. Я был застенчив – и во многом таким и остаюсь – зная это, Майкл  со словами «Знаете, а Фрэнк считает, что вы бесподобны. Он хочет поцеловать вас» специально привлекал ко мне всеобщее внимание. Или стоя в лифте позади симпатичной горничной, я вдруг чувствовал, как Майкл едва ощутимо подталкивает мою руку в направлении пятой точки девушки. Я выдергивал руку, пока та ничего не заметила. Подобный скрытый от посторонних глаз взаимообмен, который держал девушек на определенной дистанции,  был ребячеством.

 

Кэтрин Джексон:

Дети любили шутить друг с другом. Майклу особенно нравилось пугать Латойю игрушечными пауками и тарантулами. Он помещал этих тварей на телефон в ее комнате, звонил и слушал, как она визжит. Зная также, как она дорожит порядком в своей комнате, он иной раз врывался туда и прыгал на кровати по белым сатиновым покрывалам. «Я научу тебя, как быть такой чистюлей!» — заявлял он, пренебрегая ее гневными криками.

Узнав, как горд Майкл работой с Сидни Люметом, Латойя задумала отомстить ему. Однажды, незадолго до того как Майкл должен был отправиться в Нью-Йорк на съемки, ему позвонила по телефону «секретарша мистера Люмета» и сообщила, что мистер Люмет находится поблизости и заедет через пять минут, чтобы пригласить его пообедать.

Майкл не знал, за что хвататься, он был не одет, в комнате беспорядок… Кое-как ему удалось привести себя в порядок, побриться, и он начал бегать от двери к двери, говоря: «Сидни Люмет едет за мной, чтобы вместе пообедать!»

Латойя Джексон:

Он испортил мне весь спектакль, встречая гостя у ворот. Я больше не могла сдерживаться:
– Скажи, Майкл, ты хочешь заночевать здесь, на улице?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Латойя, – ответил он рассеянно, продолжая напряженно всматриваться вдаль.
– А о чем вообще говорила секретарша? Она говорила вот так?

И я снова заговорила с акцентом. Майкл резко обернулся ко мне:
– Да, – он на секунду задумался. – Подожди-ка, ты подслушивала?
– Нет, Майкл, – невинным тоном возразила я.
– В самом деле нет? Но откуда же ты знаешь, что она сказала?
– Потому что это была я!

Он долго не мог прийти в себя.

– Ну, дошло, наконец? – я так хохотала, что не заметила, как брат схватил поливочный шланг. Со злорадной улыбкой он поливал меня из шланга, пока я не стала похожа на мокрую курицу. Хорошо, что мама пришла на помощь.

 

gallery_9_848_151971
Майкл Джексон после битвы тортом на дне рождения Аарона Картера, 2003 г.

Фрэнк Касио:

По возвращении в отель Майкл тоже занимался не одной только работой и детьми. Мой брат Доминик и кузен Альдо, приехав в гости, пожаловались, что тренер по футболу (который раньше был и моим тренером), не дает им достаточно поиграть. Майкл поднял трубку и в три часа утра подшутил над ним по телефону.

– Эй, приятель, – сказал Майкл странным голосом. – Дай-ка моему сыну поиграть, приятель.
– Кто это? – не понял тренер.
– Не волнуйся об этом, приятель. Лучше дай-ка моему сыну поиграть, приятель.

С этими словами Майкл повесил трубку. Мы вчетвером померли со смеху. Тренер навел справки о том, кто звонил, и узнал, что звонок был сделан из отеля «Four Seasons». Он сообразил, что к чему, и позвонил моим родителям, чтобы рассказать о случившемся. Думаю, его немало позабавило, что телефонным хулиганом оказался сам Майкл Джексон.

 

Джермейн Джексон:

За мной бегало множество девочек, и я, будучи всего лишь подростком, не мог противиться этому вниманию, но провести девчонку в номер мимо Билла Брэя, да еще сделать это тогда, когда поблизости нет Джозефа – это само по себе искусство. Проблема была еще и в том, что во время гастролей я делил номер с Майклом. Однажды (о, золотой момент!) Майкл куда-то подевался, а я ухитрился выйти из отеля и подцепить самую хорошенькую из девчонок. Мы, старшие братья, разработали свой специальный код, когда описывали, насколько далеко мы зашли с девушкой: «первая база» (поцелуй), «вторая база» (ласки/без одежды) и «третья база» (секс). В тот вечер в отеле я промчался по всем базам как настоящий бейсболист. «Это здорово», – сказала она. Я уже раскочегарился вовсю, передо мной маячила третья база, одной рукой я гладил ее по лицу, а другой упирался в матрас рядом с ее головой.

– Мне нравится, как ты гладишь мои бедра, – продолжила она. Но я не гладил ее по бедрам. Я приоткрыл глаза, повернул голову, чтобы как-нибудь незаметно посмотреть на пол, и тут же увидел – рука Майкла, высовывающаяся из-под кровати и поглаживающая мою девушку по бедру.

– МАЙКЛ!

Я вскочил, бедная девчонка замерла от ужаса, а Майкл, хихикая, уже несся к двери. Я был готов убить его, не столько потому, что он там прятался все это время, сколько потому, что он слышал, как я нашептываю ей все эти нежности, которыми он будет подкалывать меня все следующие недели. В ту ночь я отказался разговаривать с ним. Когда мы погасили свет, и он пожелал мне спокойной ночи, я не ответил. Он подождал еще пару минут, а затем выдал:

– А у нее ничо такие бедра!

И мы оба заржали.

 

Фрэнк Касио:

На следующий день мы загримировали Майкла под индийскую женщину. Он надел сари, волосы спрятал под тюрбаном, мы даже нарисовали ему бинди на лбу помадой. Должен признать, мы были под впечатлением от того, что у нас получилось. Его просто невозможно было узнать. В таком виде мы отправились на аукцион. Там был парень с микрофоном, объявлявший, какие вещи находились в каждом проходе. Я слышал, как он пытается найти хозяина потерянной сумочки, и сказал:
– Эй, Майкл, а давай как-нибудь приколемся над Дэвидом [Гестом].

Сказано – сделано. Майклу особенно нравилось дразнить Дэвида, который тщательно заботился о своих волосах и идеальной прическе, даже невзирая на то, что уже начал лысеть. Майкл говорил ему: «Дэвид, волосок под номером 43 не на месте. Дай-ка я поправлю». Дэвид терпеть этого не мог, но понимал, что мы делали это из любви к нему.

И вот мы подошли к ведущему и попросили его сделать следующее объявление: «Дэвид Гест, вы уронили волосок под номером 54 в проходе номер три. Дэвид Гест, вы потеряли волосок 54 в проходе номер три». Ведущий не согласился на это, но позволил мне сделать объявление самому. Майкл давился хохотом, а Дэвид едва ли не рычал от злости, но все это было очень смешно.

 

Джермейн Джексон:

Во всем, что касалось сумасшедших приколов, Майкл чувствовал себя как рыба в воде. Он был главным проказником. Если один из нас засыпал с открытым ртом, он брал клочок бумаги, писал на нем какую-нибудь глупость вроде «у меня воняет изо рта», слюнявил его и лепил на нижнюю губу спящего. Ему это казалось необычайно забавным. Помимо бумажек был чесоточный порошок, подсыпанный в штаны, или подушка-пердушка, подложенная на сиденье. Среди его любимых занятий было швыряние водяных шариков на головы людям из окна отеля, взрывание вонючих бомбочек в лифте, а еще взгромоздить на слегка приоткрытую дверь пластиковое ведерко для льда, наполненное водой. Мы проделывали этот трюк со всеми – Сюзанной де Пасс, Биллом Брэем, Джеком Ричардсоном и Бобом Джонсом, занимавшимся в «Мотаун» рекламой. Сюзанна всегда знала, что мы что-то приготовили, и проверяла дверь, но Боб попадался на эту уловку каждый раз.

 

Фрэнк Касио:

Работать с Дэвидом было одной сплошной смехотерапией. Он многому научил меня, и Майкл уважал его и очень любил, несмотря на то, что Дэвид доводил его до белого каления. Дэвид был чрезмерно суеверен во всем, что касалось шоу, и для нас с Майклом это было восхитительной чертой: он был легкой мишенью для наших детских шалостей. Я говорил ему: «Дэвид, у меня плохое предчувствие насчет шоу. Что-то, связанное со светом, он не будет работать. Я не уверен, откуда у меня это предчувствие, но просто на всякий случай лучше бы тебе сейчас перейти улицу и дотронуться до вон того красного знака пять раз». Несчастный Дэвид становился жертвой своих собственных навязчивых страхов и покорно выполнял все, что я говорил – он действительно побежал через улицу, чтобы потрогать знак, а мы с Майклом тем временем ревели от хохота.

Втянувшись в эту невинную пытку, ни Майкл, ни я уже не могли остановиться. Однажды вечером, после ужина в частном зале ресторана в Лондоне, мы уже собирались подняться по лестнице, чтобы уйти, но Майкл внезапно объявил:
– Дэвид, что-то не так. Дэвид, что-то с шоу. Немедленно ступай вниз и потрогай ту картину мизинцем три раза. Если ты это сделаешь, мы спасены!
– Ребята, да прекратите вы! – взвыл Дэвид. – Это уже не смешно!

Он журил нас всю дорогу, пока спускался по лестнице, продолжал ругаться, дотрагиваясь до картины, и все еще ругался, пока поднимался наверх, чтобы присоединиться к нам.

 

Джермейн Джексон:

Мы бесконечно уважали Билла Брэя, нашего охранника, в основном потому, что он мирился с нашими приколами. Иногда он так уставал, что засыпал на своем посту за сценой или в отеле. Майкл, умевший подкрадываться совершенно бесшумно, подбирался к нему и связывал шнурки на его ботинках, а затем убегал за дверь, и мы начинали панически орать: «Билл! Билл! Помогите!». Он вскакивал и тут же падал.

 

Фрэнк Касио:

Как-то на аттракционе «Питер Пэн» мы остановились возле аниматронной Венди. «Она такая красивая!» – вздохнул Майкл. Мы переглянулись и немедленно поняли, что нужно делать. Я не горжусь этим эпизодом, и это было нехорошо, но не сделать этого было нельзя. В знак нашего восхищения мы задрали Вэнди юбку и расписались на ее, скажем так, аниматронных прелестях. Я уверен, что и сегодня, если кто-то отважится поднять юбку бедняжки Венди в Париже, он обнаружит там мой автограф и автограф Майкла, пометившие нашу территорию. Вообще-то я соврал, когда сказал, что не горжусь этим моментом. На самом деле горжусь.

gallery_21754_2080_14241
Да-да, вы не обознались, толстяк в очках справа — это Майкл Джексон.

 

Джермейн Джексон:

Я отчетливо помню его маскировку [в фильме Ghosts– прим. ред.], во время перерыва в съемках он заехал в Хейвенхерст, все еще одетый в этот костюм. Он выглядел как белый мужчина средних лет с седыми волосами. Когда он вошел в дом, я сразу узнал его, потому что он подмигнул мне, но если бы не это, узнать его было невозможно. Наш кузен, Тони Уайтхед, был со мной и решил, что этот «незнакомец» просто зашел в гости. Подмышкой у него была книга. Майкл решил повеселиться. Он подошел к Тони, все еще придерживаясь своей роли белого человека, и сказал:

– Эй, а зачем тебе книга-то? Ниггеры же не умеют читать!

Тони, здоровенный детина с бычьей шеей, не мог поверить своим ушам.

– Ты чо щас сказал? – отреагировал он, нависая над Майклом и уже приготовившись врезать ему.

– Тони! ТОНИ! – заверещал тот. – Да это же я! Это я!

Кузен заглянул в глаза моему брату, пытаясь обнаружить в них знакомого ему человека.

– Это я, Майкл!

Тут Тони наконец-то узнал его, и мы все расхохотались.

 

Фрэнк Касио:

У нас с Майклом был один любимый прикол. Он любил рассуждать о самых банальных или вообще выдуманных вещах с совершенно серьезным видом – просто чтобы понаблюдать, какую реакцию вызовет у людей. Однажды мы арендовали дом в Айзелворсе, во Флориде, – Майкла всегда интересовала недвижимость в этом регионе, – и риэлтор вез нас в гости к Шакилу O’Нилу, который в то время играл за команду «Orlando Magic». Шак был большим поклонником Майкла, поэтому они с риэлтором договорились о встрече. По дороге на встречу Майкл произнес:
– Надо же, какие красивые тезазисовые деревья! Потрясающе.

Конечно, никаких тезазисовых деревьев в природе не существует, но кто станет возражать Майклу Джексону?

– Да, они великолепны, – поддакнул риэлтор.

И Майкл завел с ним длинную беседу о тезазисовых деревьях. Это было уморительно.

Вспомнив тот эпизод и другие подобные, я обратился к директрисе музея:
– Что за духи вы носите? Восхитительный аромат! Майкл, ты чувствуешь парфюм? Он изумителен.

И пока я нюхал одно ее запястье, Майкл понюхал второе.

– Какой прекрасный запах! – поддержал он.
– О, я сообщу вам название, – сказала директриса. – Я вам напишу.

Теперь она была у нас на крючке. Я перешел к волосам:
– Ваши волосы – они прекрасны! Как вы за ними ухаживаете?
– Ничего особенного, просто мою под душем, – ответила она. Потом добавила: – Вообще-то я использую спрей, он придает волосам объем.

Под маркой духов я заставил ее написать название спрея.

Тут надо сказать, что хотя Майкл страстно любил живопись, музей был откровенно ужасен. Но нам это было уже не важно. Мы вошли в раж. Майкл подошел к самой страшной картине в зале и воскликнул:
– О боже, здесь мы должны остановиться! – Он притворился, будто сражен красотой полотна. – Простите, пожалуйста, но не будет ли у вас платка?
– Все в порядке? – спросил я.

Он лишь покачал головой.

– Прочувствуй его, – сказал он так, как если бы был глубоко тронут. – Это произведение искусства особенное!
– Да, я тоже вижу его красоту, – ответил я, играя не хуже Майкла.

Директрису мы явно впечатлили.

– Вы оба так удивительно тонко чувствуете искусство! – удивилась она. Майкл уже делал вид, что плачет. Повернувшись ко мне, дама прошептала:
– Ой, он такой чувствительный…
– Да, очень чувствительный, – согласился я. – Он научил меня всему, что я знаю об эстетике. Я чувствую то же, что и он, просто лучше умею сдерживать свои чувства.
– Вы такие… – сказала она, драматически умолкнув, – редкие люди!

Мы продолжили экскурсию, развлекаясь тем, что попеременно то задавали ей случайные вопросы о паршивых картинах, то восхищались ее платьем: «Что это за материал? Ты только пощупай его!» Охранники, сопровождавшие Майкла, все это время с показным неодобрением качали на нас головами. Вели мы себя, конечно, неприлично, но было очень весело.

И, наконец, предлагаем вам воочию увидеть одну из эпических битв тортами прямо на съемочной площадке. Запись была сделана после окончания съемок клипа Black or White. Майкл и Маколей Калкин задумали особым образом «почтить» Джона Лэндиса, режиссера, за его вклад в творчество Майкла. Уж почтили так почтили!

 

 

Подбор материалов: justice_rainger

Поскольку многие истории брались из интернета после сотни репостов, установить, кто что переводил, стало очень трудно, многие при репостах не указывают источник. Если вы обнаружили в этой статье свой перевод, напишите нам, мы укажем ваше имя в списке ниже.

Перевод: morinen, justice_rainger, june9, bese_ss_en

7 мыслей о “Ох уж этот Джексон!

  • 09.01.2017 в 11:58
    Постоянная ссылка

    Спасибо за такую улыбательную подборку! :) Майкл просто озорной мальчишка! Я росла в строгой и консервативной семье, любые приколы у нас не приветствовались, а играться с едой, было строго запрещено, и звучало дико до этого, но, читая некоторые воспоминания из этой статьи, словила себя на мысли, что тоже простила бы ему любую шутку, только ради одного вида его очаровательной улыбки. Очень заразительная улыбка у него, так же как и смех. Что-то я прям умиляюсь его выходкам, и скорее всего предвзята, но зная какой-же он все таки милый, по-другому не могу. Ох, Майкл, только ему удавалось шутить так очаровательно, и при этом оставлять только позитивные эмоции.

  • 09.01.2019 в 02:09
    Постоянная ссылка

    Огромное спасибо за подборку приколов!!!!! Но ЭТО нельзя читать, сидя на работе… в полной тишине… :)))))) Сдержаться от прорывающегося ржания нереально, особенно, если ты фанат MJ:) Замечательный сайт, отлично подобранные материалы.

  • 13.02.2019 в 09:54
    Постоянная ссылка

    Лучше любой серьёзной аналитической статьи характеризуют человека такие живые моменты. Смеялась от души!? Фразу «ой, я забыл Бланкета!» буду помнить долго❤…

  • 13.08.2019 в 00:59
    Постоянная ссылка

    Майкл — бесподобен, как всегда! Классная статья. История о ночных проделках в погоне за прохожим, меня сразила наповал! Я от души посмеялась. О! О том, как Майкл забыл сынишку, я никогда не забуду точно! Это так трогательно! Я представила эту сцену, как если была там в этот момент… Майкл — чудесный человек. И даже шутя над друзьями и близкими, в нем нет злости, корысти, он не унижал людей. Это самое главное. Это настоящее искусство, уметь делать людей счастливыми. Майкл очень красивый без макияжа, а улыбка сногшибательна.

  • 24.01.2020 в 15:36
    Постоянная ссылка

    Огромное спасибо за рассказы это было очень весело и смешно посмеялась от души!!!!! )))) Особенно понравилось про Рыбалку и про рулон туалетной бумаги которую разворачивал с балкона ахахах так хочу повторить!!!! )))))) А еще про ту ситуацию с девушкой когда ее привели в номер для занятия любовью как он это все вытворил про бедра))) Очень прикольно и про Бедняжку Венди)))

  • 19.05.2020 в 13:14
    Постоянная ссылка

    Спасибо за удивительные , трогательные, смешные до слез проделки вечно юного приколиста Майкла. Так выдумывать и веселиться мог только он, что говорит о его любви к жизни и его огромном чувстве юмора, неуемной энергии. Великолепная подборка приколов. Читается залпом!

  • 26.05.2020 в 03:15
    Постоянная ссылка

    Ох, спасибо огромное) Я стала немного счастливее сегодня)

Обсуждение закрыто.