Томас Долби: «Никогда не отпускай свою мечту»

Большинству слушателей Томас Долби известен причудливым хитом 1982 года She Blinded Me With Science. Но, судя по новой автобиографии британского композитора и продюсера, этот трек – лишь верхушка его примечательной карьеры, длившейся более тридцати лет. В своей новой книге «Скорость звука: как рушатся барьеры между музыкой и технологией», Томас Долби вспоминает множество интересных рабочих моментов, в том числе удивительное знакомство со своим будущим другом и коллегой Майклом Джексоном в начале восьмидесятых годов.

 
Томас Долби и Майкл ДжексонЯ назвал водителю лимузина адрес. На улице уже стемнело, хоть глаз выколи, и все еще шел проливной дождь. Водитель, щурясь, смотрел на таблички с номерами домов:

– На этой улице, кажется, живет Майкл Джексон?

– Точно. Вообще-то, именно к нему я и направляюсь, – ответил я. Водитель бросил на меня странный взгляд в зеркало заднего вида, а другие пассажиры лимузина выглядели слегка ошарашенными.

Мы прибыли по адресу и остановились перед огромными чугунными воротами. Водитель нажал кнопку вызова в интеркоме, и я попросил его сообщить о моем приезде.

– Томас Долби к Майклу Джексону, – сказал тот. Через несколько мгновений ворота распахнулись. Я сказал водителю, что он может высадить меня прямо здесь, а я дойду до дома пешком. Мне было неловко являться туда с целой толпой людей. Руководители звукозаписывающей компании Capitol неуверенно переглянулись, но я вышел из лимузина и, лавируя между лужами, направился к дому по подъездной дорожке, подсвеченной фарами машины. Я прошел мимо большого стеклянного домика для охранников; внутри я увидел двоих охранников в униформе, их лица освещались лишь экранами системы видеонаблюдения. Они жестом велели мне идти к дому. Я помахал им и разглядел полуавтоматическое огнестрельное оружие на полке за их спинами.

Дом оказался гораздо дальше от ворот, чем я думал. Это был внушительный особняк с фонтаном и круговой подъездной дорожкой, посыпанной гравием. Массивная парадная дверь была обрамлена стеклянными панелями, и сквозь них я мог видеть большой освещенный холл дома. С потолка свисала хрустальная люстра. Мраморные полы и двойная изгибающаяся лестница, ведшая на второй этаж. Я позвонил в дверь и стал ждать; с моей промокшей насквозь одежды капала вода. Думаю, я ждал, что сейчас мне откроет какой-нибудь дворецкий или горничная, но через несколько секунд по одной из лестниц спустилась маленькая фигурка в розовом шелковом спортивном костюме. Это был он.

Дверь распахнулась, а я все стоял на пороге. С моей одежды натекла небольшая лужа воды. Майкл с улыбкой поприветствовал меня и указал на маленькую ванную комнату в конце холла. Возле умывальника лежала стопка бумажных полотенец, и я воспользовался ими, чтобы хоть как-нибудь вытереть мокрые волосы и немного просушить одежду.

Когда я вернулся из ванной, хозяин дома ждал возле изящно оформленной зоны отдыха, расположенной по центру холла.

– Давай присядем, – сказал он, указывая на мягкий кожаный диванчик. Я уселся на него, а сам Майкл взгромоздился на огромный, инкрустированный драгоценными камнями средневековый трон. Он был до того здоровенный, что Майклу пришлось вскарабкиваться на него. Его руки едва доставали до подлокотников; трон определенно был создан для кого-то габаритами покрупнее (может быть, для Генриха Восьмого?). Сидя на этом гигантском троне, Майкл больше походил на игрушечную фигурку самого себя, чем на живого человека.

Я бегло осмотрел комнату и любопытный набор различных произведений искусства. Там был камин с каминной полкой из чистого золота и венецианскими часами под стеклянным колпаком; чучело енота; китайский набор шахмат из слоновой кости на столике в бидермейерском стиле, а рядом – шлем Дарта Вейдера на постаменте. Майкл поудобнее устроился на своем троне, и мы начали беседовать.

– Ты ведь по гороскопу Весы? – спросил он. – У тебя день рождения 14 октября. Я видел статью в журнале Creem. Я всего лишь на шесть недель старше тебя.

– Ты веришь во все эти штуки? – удивился я. – Я не читаю гороскопы. Не может быть, чтобы у одного из каждых двенадцати человек во всем мире был точно такой же день, как у меня.

– На самом деле я люблю символизм. Это же так символично. Вот я, к примеру, по гороскопу Дева. Символ этого знака выглядит в точности как мои инициалы – MJ, – он взял со столика блокнот и нарисовал мне этот символ. Я заметил, что блокнот исписан отдельными словами и фразами для текстов песен; у меня тоже был такой.

– Неужели у тебя в голове постоянно вертятся новые песни и тексты к ним? – спросил я.

– Я каждый день пишу немного, а потом немного танцую, – ответил он. У него были очень темные карие глаза. – А потом играю в видеоигры.

Мы оба расхохотались. Он начал расспрашивать меня о груве к She Blinded Me with Science, о том, как я собирал песню из различных элементов.

– Ты же пользовался электроударными Simmons? Обожаю их. У меня наверху есть ударная установка этой фирмы.

– Да, модель SDS5. Но я запускал их через этот странный компьютер PPG Wave. Его создали, чтобы управлять световым шоу группы Tangerine Dream.

– Обожаю этих ребят! Ты слышал саундтрек к Sorcerer? Фильм Роя Шнайдера? Это гениально. У меня есть копия в фильмотеке. О, а еще я только что купил себе Синклавир.

Он имел в виду компьютеризированную клавиатурную систему сэмплирования, стоившую 120 000 долларов. При помощи этой системы записывали интро к Beat It.

Наша беседа была разнообразной. Мы говорили о методах продюсирования музыки, о цветах осени в Новой Англии, которых ему не хватало здесь, в Лос Анджелесе, о том, как мы проводили большую часть детства далеко от дома. Я был поражен широтой знаний и интересов Майкла. Он был на удивление приземленным человеком, с ним легко было разговаривать. Его отношение к своей музыке было столь же страстным, как и мое – к моему творчеству.

Альбом Thriller вышел всего несколько месяцев назад, но уже преодолел отметку в пять миллионов проданных копий. Майкл спросил, как продается мой альбом.

– Неплохо, – ответил я, не называя цифры, – но теперь, когда я попал в хит-парады США, музыкальные критики в Англии говорят, что я попросту продался.

– Просто надо продолжать верить, – сказал Майкл, – ты должен продолжать верить, что ты лучше, чем они, что ты лучше всех остальных. Никогда не отпускай свою мечту, не переставай мечтать.

Я был очень тронут его словами и почувствовал, как на глазах проступают слезы.

С самого начала встречи я думал, что мы в этом доме одни. Но через час этот странный вечер приобрел еще более странный оттенок. Краем глаза я заметил чьи-то лица, глядевшие на нас сквозь перила лестничной площадки второго этажа. Я поднял голову – и они исчезли. Через несколько мгновений они вернулись, и в этот раз их было больше. Я услышал истерическое хихиканье. Затем дверь распахнулась, и оттуда донеслись оглушительные звуки моего хита на все 120 децибел. На меня таращился как минимум десяток маленьких рожиц; дети показывали на меня пальцами сквозь решетку балюстрады.

Майкл пояснил, что по четвергам он приглашает соседских детей поиграть радиоуправляемыми игрушками.

– А чего они так хихикают? – спросил я. Майкл рассмеялся:

– Да они просто не верят, что ты тот самый парень из телевизора.

Он поманил их к себе, и они потащились вниз по лестнице. У каждого в руках была игрушечная машинка. Дети были в пижамах и ночных рубашках. Они смеялись и играли на огромном турецком ковре, катая свои машинки и паровозики вокруг наших ног. Майкл управлял действом со своего трона, как регулировщик из мультика «Томас и его друзья». Мы продолжали болтать, но время от времени он прерывался на полуслове, чтобы сказать кому-то из детей: «Эй, Джимми, неси-ка это сюда… Билли, не надо так делать! Ну-ка, что я вам говорил о том, что игрушками нужно делиться?»

– У меня особо не было детства, – сказал мне Майкл. – Я слишком много времени проводил в разъездах.

Мне показалось, что его отец и братья дразнили и травили его, поскольку знали, что он был самым талантливым в семье. Когда он стал расспрашивать о моей семье, я сказал ему, что был счастливым ребенком и очень любил своих родителей, хоть мне и пришлось объяснять, что такое семья классического археолога. Мы обсудили любимые альбомы и обнаружили, что нам обоим нравится альбом Surf’s Up группы Beach Boys. Майкл расстроился, когда узнал, что у Брайана Уилсона были очень серьезные проблемы с психикой, и что его брат Дэннис был алкоголиком и наркоманом.

– Лучше умереть внезапной смертью, чем вот так разлагаться, – сказал Майкл. – Когда придет мой час, я хочу умереть как Элвис.

Чуть позже я почувствовал, что пора бы и честь знать. Я спросил Майкла, можно ли мне вызвать такси, чтобы доехать до отеля в Голливуде, где я остановился.

– Погоди, – сказал он, – может, Рэнди тебя подбросит.

Он потянулся к телефону и нажал несколько кнопок. Рэнди Джексон, его младший брат, должно быть, скрывался в другом крыле дома.

– Привет, Фанки. Ты не мог бы подвезти моего друга на Сансет-стрип?

Через десять минут в холле появился Рэнди. Он был одет в красный кожаный костюм в обтяг, демонстрируя голую грудь и золотую цепь на шее. Еще на нем были темные очки. Он сказал, что будет рад подвезти меня до отеля.

– И сразу же езжай домой, слышишь, Рэнди? – настойчиво велел ему Майкл. – Я не хочу, чтоб ты потом шатался по клубам, снимал каких-нибудь рыбок и курил ту дрянь, которую ты там куришь.

Пока Рэнди Джексон гнал свой джип по Голливудским холмам, на улице все лил дождь. По каньону Лорел пенистым бурлящим потоком неслась вода. В машине орало радио. Я вцепился в подлокотники и мечтал побыстрее оказаться в своей кровати.

У Рэнди засверкали глаза.

– Эй, Долби, хочешь поехать со мной в клуб «Одиссей»? Там шикарный звук и самые лучшие телочки Голливуда…

Я сделал глубокий вдох.

– Думаю, как-нибудь в другой раз. Я же англичанин.

Источник: www.rollingstone.com
Перевод: Юлия Сирош

3 мыслей о “Томас Долби: «Никогда не отпускай свою мечту»

Обсуждение закрыто.